4. Обстановка усложняется
Начинало светать. Слабо обозначились контуры близлежащих предметов — крупных камней, кустарников, отдельных деревьев.
Вся седьмая рота работала. Не отставали от бойцов и командир с парторгом. Белов уже успел углубить свой окоп и теперь тщательно отделывал бруствер. Энергично орудовал лопатой и старший лейтенант. Он был на пол-головы ниже Белова, но не уступал тому в силе. Легкость, с которой Князев вонзал лопату в землю, показывала, что он был неплохим спортсменом. Парторг работал раздетым, шинель и автомат лежали в стороне, на дне траншеи. Большой, синевато-красный шрам, пересекший щеку от уха до шеи, заметно портил красивое, немного осунувшееся потное лицо Князева. На его изрядно выгоревшей гимнастерке поблескивал орден Красного Знамени и медаль «За отвагу».
Время от времени, делая перерывы в работе, они поочередно всматривались в окружающую местность.
— Паршиво еще видно, но, можно сказать, позиция нами занята неплохая. Потрудились фрицы за наше здоровье.
— Хорошенькое дельце. Если б мы не захватили траншею, туговато пришлось бы, это точно.
— Не доделали, чёрт бы их драл… Кого послал связным к командиру полка?
— Кушко. Проворный хлопец, доползет.
Они разговаривали без тени какой-либо тревоги, словно находились на обжитом НП полка, словно сейчас им было совсем не туговато. Окончив отделку окопа, Белов своим обычным, неторопливым, крупным шагом отправился в первый взвод. Через несколько минут и парторг пошел к бойцам.
Рота редкой цепочкой рассредоточилась по всей траншее, и везде шла молчаливая, напряженная работа. Того бодрого, жизнерадостного настроения, какое отметил парторг ночью, при высадке на вражеский берег, уже не было. Но не чувствовалось и упадка. Люди понимали, в каком положении они находятся, понимали, что теперь все зависит от них самих, и ночное, несколько бездумное оживление сменилось суровой сосредоточенностью и скрытым упорством. Это упорство видел парторг и в изуродованном лице Исакова, размашисто кидавшего наверх полные лопаты земли, и в тщедушном Васине, любовно отделывавшем свой окоп, и в присмиревшем Духовном. Даже у тяжелораненых, лежавших в углубленных окопчиках, замечал парторг это суровое упорство. Он шел по траншее, задерживаясь возле каждого бойца, шутил, давал совет, как лучше оборудовать окоп, или рассказывал о бое на большом плацдарме.
Старший сержант Круглов, завидев парторга, встал было по стойке смирно, но Князев сказал добродушно:
