И, что я напишу, что был такой сякой, и на выборы даже не ходил, еще к ответственности тебя привлекут, как несознательную гражданку большой страны.
За что? Да я дальше этого косогора двадцать лет не выходила.
А сейчас тебе, зачем, геройствовать своим Павловичем.
Не говори, мой Павлович, вот какой герой был, и она руками нарисовала в воздухе квадрат.
Это уже памятник! Хотя, и из воздуха, но памятник. Это уже серьезно. Неси бумагу, и карандаш, что-нибудь напишем.
Ушла и не вернулась, либо авторучки не оказалось, либо бумагу пожалела.
Есть рассуждающие философы. Я говорю, или молчу, но думаю о тебе, значит, ты существуешь. Это философия факта. Это позитивно. Это приближается к философии любви. Я думаю о тебе, ты существуешь, перестал думать о тебе, ты не существуешь. Ты есть, и в тоже время, для меня – тебя нет. Только я в этом мире песчинка, и о том, что я думаю, многим тоже дела нет. А это другая философия. Мир разобщился только потому, что каждый живет своей философией.
В лесу стоят березы, утопая в белом снегу, две ели на примороженном снежном пригорке, а по обочинам дороги лежит фиолетовый снег. Стелется змейкой тяжелый туман между сосен. Из нор вылезают подмороженные грызуны. Подснежники в восемь лепестков в мелкой зелени листочков в подтаявших оврагах. Бабочка лимонница желтым листком парит над полянкой. Льдины на заливе разламываются до россыпи льдинок и отгоняются ветром от берега. Клином с юга возвращаются перелетные птицы. Приближается весна, как всегда, с опозданием.
8. Его хата с краю, и я ничего не знаю.
От кольцевой автомагистрали убегают направо и налево в ямах проселочные дороги к дачно-садоводческим кооперативам. За полосой сосен открываются картины художественного ремесла последнего десятилетия двадцатого века, традиции которых продолжаются в двадцать первом веке. Картины холстов художников передвижников Шишкина, Репина оживают воочию. Взрослые, как большие дети строят сараи, бани, дачи, фазенды, хижины, дворцы в зависимости от фантазии и возможностей. Это надо видеть. Туризм пока в этом направлении не развивается, а жаль, поучительно и занимательно.
Сейчас бытует неправильно привитое слово дача, название которых колеблется от просмотров зарубежных сериалов, то дача превращается в хижину дяди Тома Петровича, потом в фазенду дона Карла Николаевича, потом в коттедж графа Ивана Непомнящего. И как не обидно, у одного действительно строение превратилось в хижину, у другого – в коттедж, или в шале, а начинали реэволюцию все вместе с шести соток земли. Кто-то строился на пригорке, а кто-то и на болотце.
