Через неделю врач разрешил ему встать с постели и выйти на свежий воздух.
Однако Джонс мало что рассказал врачам. Ведь это приключение было покрыто завесой безумного кошмара, и он чувствовал, что в его положении молчание — самый лучший выход. Когда же он наконец немного оправился, то внимательно просмотрел все газеты, скопившиеся за полторы недели, прошедшие с той ужасной ночи, но, к своему удивлению, не нашел в них никаких упоминаний о музее. Ему не давал покоя вопрос, что же все-таки случилось тогда на самом деле? Где кончается реальность и начинается игра больного воображения? Неужели его разум совершенно помутился в ту ночь в темноте этого проклятого выставочного зала, и вся схватка с Роджерсом ему только привиделась? Джонс решил, что придет в себя скорее, если сможет разрешить эти мучившие его вопросы. По крайней мере, ту злосчастную фотографию восковой твари он видел наверняка, поскольку никто, кроме Роджерса, не смог бы вообразить себе что-либо подобное.
III
Прошло две недели, и Джонс отважился вновь посетить Саутворк-стрит. Он отправился туда в середине дня, когда в районе музея кипела нормальная будничная суета вокруг магазинов и окрестных складов. Вывеска музея была на прежнем месте, и, подойдя ближе, Джонс увидел, что экспозиция открыта для посещения. Привратник вежливо кивнул ему, узнав недавнего завсегдатая, и Джонс, собрав все свое мужество, вошел внутрь. Внизу, в мрачном сводчатом зале, служитель, завидев его, приветливо тронул рукой фуражку. Возможно, все, происшедшее в ту страшную ночь, было всего лишь сном. Но отважится ли он постучать в дверь мастерской и спросить Роджерса?..
В этот момент к Джонсу подошел Орабона и тепло поприветствовал его. На смуглом гладко выбритом лице ассистента застыла легкая усмешка, однако выглядел он вполне дружелюбно и тут же заговорил со своим едва заметным акцентом.
— Добрый день, мистер Джонс. Давненько вы у нас не были. Вы, наверное, хотите видеть мистера Роджерса? Сожалею, но его сейчас нет. Ему пришлось срочно отправиться по делам в Америку. Да, он уехал очень неожиданно. Поэтому пока его замещаю я — и здесь, и дома. Я, разумеется, стараюсь поддерживать высокий престиж коллекции мистера Роджерса, пока он не вернется.
Иностранец улыбнулся — возможно, просто из вежливости. Джонс не знал, что ответить, однако попытался осторожно расспросить его о дне, последовавшем за его предыдущим визитом. Вопросы, казалось, позабавили Орабону, и он благосклонно отвечал на них, тщательно подбирая слова:
