…Из ванной я вышла совершенно счастливой. И что, что пришлось терпеть то обстоятельство, что мыли меня служанки — если бы отказалась, никто бы не понял. Зато какой результат, ммм… чувствую себя только что распустившимся цветком, чей чудесный аромат заглушает все другие.
Гарем мало чем отличался от гарема Кристофера. Тоже десятка два наложниц и фавориток — все ухоженные, красивые, кланяются смиренно, а в глазах вызов. Несколько служанок и надзирательниц. Ничего необычного.
Мои новые апартаменты находились на порядок выше этажа фавориток, и занимали весь последний этаж гарема. Просторная комната буквально утопала в вышитых мягких подушках, софах, приземистых столиках с иностранными лакомствами, будоражащими мой голодный желудок, в коврах, тканях и подсвечниках со множеством ароматизированных свечей. В воздухе витал приятный цитрусовый аромат апельсинов — кажется, любимый аромат Мишель. А вся комната казалась живой и обладающей просто безумной энергетикой. Ну, это, наверное, уже совсем у меня разыгралось воображение от восторга.
Всё это великолепие казалось раем на земле для нищенствующей всю свою жизнь воровки.
И вот, я, облачившись в сорочку и шёлковый халат, расположилась на огромной кровати с бокалом дорогого холодного вина, читая оставленный Мишель любовный роман.
— Мишель, вы уже здесь? — Потонув в неге, я не услышала тяжёлых шагов, и из экстаза меня вырвал низкий мужской голос. — Дорогая, вы заставили меня поволноваться. Неужели вам стало настолько дурно, что вы покинули замок лорда Брайта, не предупредив меня и не попрощавшись с ним? Это несколько невоспитанно и не похоже на вас.
О, вот и рогоносец. Я с любопытством взглянула на муженька — Матрис Дюран небезызвестная личность. Итак, он предстал именно таким, каким его мне доводилось видеть в газетных портретах: грузный, широкий в плечах мужчина с развитой мускулатурой, он бы очень сильно напоминал того служаку, телохранителя Кристофера по имени Андрэ, если бы ни лощеность и некоторый светский лоск, свойственные всем аристократам, а уж птичкам такого высокого полёта — тем более. Несмотря на далеко не модельную внешность, этот человек вызывал у меня невольное уважение — насколько я знаю, он не потомственный аристократ, а добился всего сам, будучи изначально простым горожанином. Даже меня это как минимум восхищает.
— Прошу меня извинить, дорогой, — по словам Мишель называть его следует именно так, — Мне действительно стало плохо и… очень захотелось покоя. При первой же возможности принесу свои искренние извинения лорду Брайту. — Надеюсь, такой возможности более не представиться, насмотрелась я на него уже.
