— Как наши дела? — спросил Дортмундер, как бы невзначай.
— Просто замечательно, — прорычала мама.
Три пятьдесят пять. Тини, не обремененный машиной, преодолел пять блоков. Он пересек Третью авеню на запрещающий сигнал светофора, но никто даже не посигналил.
Три пятьдесят шесть. Джон Мицкельмусс сделал глоток кофе и подумал, что он недостаточно хороший, но пить можно. Затем переключил свое внимание на священную реликвию, на левую бедренную кость Святой Ферганы, которая лежала теперь словно обнаженная маха на черном сукне, на высоком металлическом столе возле рентгена.
Процесс обследования этой кости усложнялся еще и наличием специальной инструкции. Согласно ней физическая целостность артефакта не должна быть нарушена, другими словами не законным считалось откалывать небольшие элементы от предмета и макать его во флаконы с кислотой. Таким образом, тестирование проводилось опосредованно при помощи света, температур, взвешивания и так далее, что, естественно, требовало больше времени, нежели расщепление и погружение в жидкость.
Три пятьдесят семь (бип бип бип бип бип бип бип бип).
— Возможно, — советовал Дортмундер, — мы должны выбрать другую дорогу.
— Ты говоришь, — произнесла мама Марча совсем недружелюбным тоном, — как мой мальчик Стэнли.
По-прежнему пятьдесят семь. Четыре парня с кучей багажа закончили посадку в гидросамолет. Пилот, приподняв бровь, спросил у Келпа:
— Ты идешь или нет?
— Нет, — ответил тот и посмотрел вниз.
Пилот как будто не услышал:
— Послушай, приятель, я улетаю.
— До свидания, — попрощался Келп.
Мужчина покачал сердито головой:
— Это гидросамолет и он стоит сейчас в доке. И если ты не летишь, то что делаешь здесь?
— Прогуливаюсь по городу, — объяснил Келп, но, заметив, что пилот не собирается оставить его в покое, решил покончить с этой болтовней и добавил: — Очень скоро, ваши люди попадают за борт.
Что было чистой правдой. Самолет на холостой ходу в доке беспокойно колыхался на волнах, поэтому лица пары пассажиров уже приобретали зеленоватый оттенок. Пилот, заметив это, выругался, вскочил на борт своего верного коня и попрощался.
Три пятьдесят восемь. Градец посмотрел на часы: 3:56.
— Он скоро будет здесь, — сказал он апатичным Ласку и Терменту.
Снова пятьдесят восемь.
— Хватит, — взвыла мама Марча, резко вывернула руль влево и промчалась сквозь перекресток, оставив за собой семь автомобильных аварий, но сама выбралась без потерь.
— Время, — пробормотал Дортмундер, поглядывая одним глазом на свои часы, а другим — на счетчик.
