Только однажды она с ужасом вспомнила о той страшной ночи, когда Сен-Шевиот в ярости разрушал ее прекрасную комнату.
— О, какая жалость! — обратилась она к Певерилу. — Ваш рисунок — мои руки… помните, та маленькая картина… я вспомнила, как этот негодяй разорвал ее на кусочки!
Певерил опустил взор на ее совершенные руки в лайковых перчатках, которые любезно одолжила славная миссис Гомм.
— Не печальтесь об этом, — произнес он. — Я напишу их снова.
Карета остановилась у первой заставы, где стражник у шлагбаума взимал пошлину за проезд.
Потом они снова отправились в путь по широкой дороге и так и сидели рука об руку, пока карета с грохотом проезжала через Ахсбридж. Флер рассматривала окрестности Лондона — жалкие полуразвалившиеся лачуги, в которых теснились бедняки, грязные, пыльные улочки, огромные толпы народа. Такое зрелище только у Раббины вызывало восторг. Это был самый волнующий день в жизни деревенской девушки.
— Боже, я в Лондоне! — все время приговаривала она.
И вот наконец карета подкатила к громаде церкви св. Мартина, где вышли все пассажиры. Флер, Певерил и Раббина пересели в красивый кеб, который являлся тогда новейшим средством передвижения, и в нем завершили свое путешествие. Кеб привез их в Воксхолл-Гарденз. Флер наконец облегченно вздохнула, когда Певерил подвел ее к дому своих друзей.
Супружеская чета Тейлоров занимала небольшой старенький дом, расположенный в числе элегантных, хотя и скромных строений, появившихся в эпоху Георга II. Эта улочка заканчивалась рядом еще более изящных домиков, примерно в двух минутах ходьбы от реки.
Когда Певерил позвонил в дверной колокольчик, Тейлоры находились в комнате, переделанной Луком в художественную мастерскую-студию, где в свободное время он занимался живописью. Была суббота, и он вернулся домой раньше, чем обычно.
Когда Лук увидел, кто стоит перед дверью, его радость была неподдельна. Он любил Певерила Марша и относился к его семье и горбунье-сестре с искренним уважением и привязанностью. Лук глубоко сожалел, узнав о решении Певерила покинуть Лондон, чтобы найти какое-нибудь прибежище в деревне для больной сестры Элспет.
Алиса вышла следом за мужем. Они с любопытством разглядывали молодую женщину в сером и сопровождающую ее служанку. Певерил крепко обнял друга и произнес:
— Мне надо многое рассказать. И я буду чрезвычайно обязан тебе, если смогу воспользоваться твоим гостеприимством, и не только я, но и эта леди со служанкой.
