Внезапно браконьер издал пронзительный вопль. Нож оказался на дороге. Певерил дотянулся до ружья и с силой обрушил приклад на голову Хоумока. Это был первый жестокий поступок в его жизни. Браконьер откатился в сторону и неподвижно застыл на земле. Певерил затащил его в кусты и оставил там.
— Увы, ради меня вам пришлось совершить преступление! — воскликнула Флер, когда художник вновь уселся в двуколку. — Однако мы спасены!
— Не думаю, что этот парень умер. Я слышал, как он стонал. Но прежде чем его обнаружат и он сможет предать нас, пройдет какое-то время…
Его лицо было бледно. Он схватил Амоса за руку.
— Запомните, когда вернетесь в Монкз-Рисборо, вы ни одной живой душе не должны рассказывать о том, что видели, — свирепо произнес юноша.
Амос лишь пожал плечами и посильнее хлестнул свою кобылку.
— Никому не расскажу, хозяин. Мне и так страшно. Мне надо только золото, — ответил он.
— Вы получите его, — заверил Певерил.
Двуколка перевалила через холм и, подпрыгивая на ухабах, двинулась по направлению к Грэт-Миссендену. С неба закапали первые капли дождя.
— Начинается ливень, — сказала маленькая Раббина.
Но Флер с Певерилом не слышали ее. Они крепко держали друг друга за руки. И снова художник ощутил на щеке горячее дыхание Флер. Она прошептала:
— Дорогой, дорогой Певерил, если вы ради меня действительно запятнали свою душу жестокостью, то вам это простится. Ведь этот парень собирался поднять против нас всех обитателей Кадлингтона.
— И обязательно сделает это… если выживет… — тихо произнес Певерил. — Нам надо искать прибежище там, где барон никогда не сможет нас найти.
Она вздохнула. Когда двуколку сильно качнуло на мокрой от дождя дороге, ее голова упала на его плечо. Она чувствовала себя невыразимо уставшей, но все же спокойной и умиротворенной.
— О, как я счастлива, что вы со мной… — снова прошептала она.
И тогда он забыл о совершенной им жестокости. Его душа и тело трепетали от близкого присутствия Флер. Всю дорогу он сжимал ее пальцы в ладонях, и она не пыталась высвободить их.
К четырем часам утра над Чилтернскими холмами разыгралась буря. Всю ночь ревел ветер, дождь заливал дорогу. Но беглецы все-таки добрались до ветхого домика тетушки Раббины.
И вот Флер сидит в кресле-качалке Табиты Гомм; ее изящные ножки покоятся на табуреточке. Флер с наслаждением пьет из голубой фарфоровой чашки чай, настоянный на травах. Для молодого джентльмена миссис Гомм отыскала более мужской напиток, и Певерил пьет крепкий эль. Попивая тягучую бодрящую жидкость и поедая хлеб с сыром, юноша зачарованно смотрит на Флер.
