Пукки вытащил сотовый телефон и показал ей.
– Все звонки и текстовые сообщения поступают прямо сюда. Я никогда с этим не расстаюсь.
Она засопела носом, кивнула и положила карточку в карман.
– Спасибо, инспектор Чанг.
– Да, мэм.
Пукки вышел из квартиры. Брайан уже стоял внизу, поджидая напарника возле «Бьюика».
– Нам нужно поскорее в управление, – сказал он, когда они с Чангом уселись в машину. – Звонил капитан Шэрроу.
– Прямо сейчас? Но мы еще не побеседовали с родителями Айзека Моузеса…
– Да, прямо сейчас, – сказал Брайан. – Шеф Зоу вызывает нас к себе.
Эгги Джеймс сидел, скорчившись, на тонком матраце, обхватив руками колени и раскачивался взад-вперед. Он знал, что со стороны выглядит чокнутым, но это его мало тревожило.
Наркотический кайф закончился. Он все еще не понимал, происходило ли увиденное им здесь на самом деле. Ему казалось, что он пробыл здесь целый день или даже два. Сказать наверняка было трудно: в белой комнате, где всегда горел свет, он мог запросто потерять ход времени.
Здесь по-прежнему пахло отбеливателем. Цепи снова натянулись, прижав Эгги и остальных к стене, после чего в комнату вошел облаченный в белую робу монстр с темно-зеленым лицом демона и вкатил металлический ящик на колесах. Эта штука вытерла и обработала отбеливателем длинные кровавые полосы, оставленные руками мексиканского мальчика. Демон не произнес ни слова и не обратил ни малейшего внимания на мольбы и всхлипывания мексиканских родителей. Как только уборка закончилась, демон так же бесшумно удалился.
С тех пор в комнату больше никто не заходил.
Металлический хомут на шее не давал покоя Эгги. Под ним уже образовались кровавые потертости и раны. Края нижней челюсти, как слева, так и справа, сильно вздулись.
Ему нужна была новая доза. Он понимал, что это единственный способ отключиться и доставить себе хоть какое-то удовольствие. Сильно чесались и покалывали руки и ноги. Живот словно чем-то сдавило, и Эгги чувствовал, что его скоро вырвет. Эх, если б тот, кто упрятал его сюда, понял это и выпустил его ко всем чертям…
Компанию ему в этом помещении составляла лишь мексиканская пара. Женщина почти не разговаривала. Иногда она плакала. Большую часть времени просто сидела у стены, тупо уставившись в пустоту. Муж пытался как-то поддержать ее; по крайней мере это чувствовалось в тоне его голоса. Видимо, он хотел донести до нее, чтобы она не теряла надежду, что их сын все еще жив
