- А отец твой где? - спросил он у мальчика Пахомова.
- Как где? - удивился мальчик. - На базе.
- На какой базе?
- Ну, на базе... на овощной...
И мальчик сурово, осуждающе посмотрел на взрослого дядю, который не знает, что в городе есть база, овощная база!..
Виктор Матвеевич понял этот взгляд, улыбнулся и стал неторопливо одеваться.
До города надо было идти по песчаной дороге. Ноги вязли в песке, и нагретый солнцем горячий песок, попадая в сандалии, обутые на босую ногу, чем-то тоже напоминал детство, рыбную ловлю в детстве и покойную мать. Было грустно, и в то же время приятно было идти по этой горячей дороге.
Незаметно Волков дошел до города и побрел по тихим улицам. На одной улице прочел вывеску: "Почта и телеграф". Зашел.
Веселая курчавая девица выдала ему четыре телеграммы из Москвы. Директор треста прочел их и сейчас же, нахмурившись, написал четыре ответа.
Лирическое настроение его моментально прошло.
В Москве, в тресте, дела шли не блестяще - провалилась важная смета. И Волков не мог больше думать о старых своих друзьях, о детстве, о приятных прогулках по Сызрани. Он думал о Москве. И все больше и больше мрачнел.
Хмурый, он вышел из здания почты и пошел домой.
Матвей Кузьмич в длинной, выцветшей рубахе без пояса возился на дворе. Руки его были вымазаны в саже, лицо раскраснелось от напряжения. Увидев сына, он закричал:
- Завтракать, Витенька! Чай пить! Я тебя уже давно жду.
Здесь же, во дворе, у самодельного умывальника, прибитого к столбу, он вымыл руки, расстелил холстинную скатерть на столе под единственным чахлым кустиком, во дворе же моментально подогрел самовар, и они сели пить чай.
Матвей Кузьмич говорил:
- Вот видишь, Витенька, у меня тут как на даче. Я хотел еще пару кустиков посадить. Да и цветов бы еще надо. Но все некогда было, мамаша болела. Эти вон цветочки она сама посадила.
И он показал рукой на крошечную клумбу, окруженную побеленными кирпичами и защищенную от козы и кур проволочным заграждением.
Виктору Матвеевичу показалось, что отец раздумал ехать, тем более что настроение у старика было уже не такое унылое, как два дня назад. Он выглядел возбужденным и как-то особенно любовался своим хозяйством.
Сын сказал:
- Ты знаешь, папа, мне уже ехать надо. Меня в Москве ждут. Ты как, собираешься?
- А как же, Витенька! Я уже домик почти продал. Я вот хотел только с тобой посоветоваться...
Виктор Матвеевич не смог дать совета.
Но Матвей Кузьмич как будто и не нуждался в этом. Он все, что надо было ему, уже сделал и советовался с сыном только для "законности", как он любил говорить.
