Стэн свернул в узкий переулок и привел свой неудачный образец антологии автомобилестроения к зданию, покрытому розовой же шпатлевкой. У которого уже была припаркована одна машина, но из совсем другой оперы. Во-первых, это был автомобиль нынешнего тысячелетия. Во-вторых, на нем не было ни царапин, ни вмятин. И это был чистый и сверкающий классический седан. И в-третьих, номера на нем были из Нью-Джерси.
Стэн поставил Бьюик за этим аристократом, отметив, что в нем не было видно никаких личных вещей, и даже ключей в замке зажигания. Он прошел мимо в офис.
С точки зрения анонимности, интерьер внутри был великолепен. Стены - серые, и два стола тоже серые. За большим сидела работница Максимилиана - тощая, грубая женщина с вытянутым лицом по имени Харриет. В данный момент она стремительно печатала что-то на автомобильном бланке. Печатная машинка Ундервуд, на которой она работала, была такой громоздкой, черной и древней, что казалось досталась ей в качестве военного немецкого трофея.
Когда Стэн вошел, Харриет печатать не перестала, просто взглянула на него и кивнула головой. Затем на высокой ноте закончила печать, вынула лист и уложила к его собратьям в металлическую коробку.
- Привет, Стэн, - наконец поздоровалась она.
- Макс тут?
- Где ему еще быть? - удивилась Хэриет, одним глазом глядя на кучу ненапечатанных бланков слева от себя. Однако брать их не стала. - Он там с адвокатом.
- Из Джерси? Это хорошо?
- Никто не кричит и я считаю это уже плюс. Давай я ему позвоню.
И она тут же это сделала.
- Стэн здесь. Тот, который нам нравится.
- Приятно слышать, - улыбнулся Стэн.
Положив трубку, она пояснила:
- Есть много разных Стэнов. Он сейчас выйдет.
И она потянулась за следующим листком.
- С адвокатом?
Так и есть. Внутренняя дверь отворилась и оттуда сначала показался сам Макс, грузный старик с тяжелой челюстью и тонкими седыми волосами, его белая рубашка спереди была вся в пятнах уж слишком многие подержанные машины оставили на ней свой след. Следом за ним шел другой представитель седоволосых стариков с внушительными челюстями, на чем их похожесть, собственно, и заканчивалась. Потому что одет этот мужчина был в жемчужно-серый летний костюм (вообще нечто невообразимое!), жемчужно-серые мокасины, бледно-голубую рубашку с белым воротничком, галстук в розово-белую полоску с галстучной позолоченной булавкой в виде значка доллара. Этот человек, одетый в такое великолепие, и носящий кучу перстней с камнями на руках, мог быть любого возраста от ста до ста девяти лет.
