Совпалыч | страница 4



Опыты, в которых нередко участвовал и я, были чрезвычайно увлекательными. Например, группа из нескольких человек укладывалась на ковер. Выключался свет, задергивались шторы, и в полумраке каждый пытался самым подробным образом вспомнить все, что происходило за последнюю неделю. Данные заносились в общий журнал. В результате, иногда человек вспоминал события, происходившие не с ним, а с лежащим рядом соседом, или не происходившие вовсе. Такие сеансы обыкновенно сопровождались музыкой: виолончелями и скрипками приглашенного квартета, прелюдиями профессорского рояля или записями граммофона. В другой раз мы должны были разъехаться по разным адресам, и точно в девять вечера синхронно выполнить комплекс гимнастических упражнений Мюллера. Однажды, одновременно с гимнастикой потребовалось петь любимую профессором «Дубинушку». Сам Тремор в это время пунктуально включил в своем кабинете пластинку с записью Шаляпина.

Потом профессор исчез. Ходили слухи, что кто-то видел как багровеющим апрельским утром Александра Романовича в пальто, накинутом на пижаму, вывели из его дома по Варсонофьевскому переулку, и находились утверждавшие, что в тот же день профессора расстреляли как врага народа. Другие утверждали, что Тремор жив, но получил большой срок и теперь работает в секретном учреждении. Во всяком случае, больше его никто не видел. Я часто вспоминал своего научного руководителя колдующим над микрофонами и таблицами в лаборатории, степенно восходящим по мраморным ступеням учебного корпуса или запросто угощавшим меня чаем в преподавательском буфете.

Тем временем в мою жизнь снова явились удивительные события. Теперь уже я сам, только изнутри, толкнул тяжелую дверь храма науки, за которой заседала комиссия по распределению. Запрос на место провизора для посольской аптеки в Бомбее оказался единственным и на мое имя. Остальных выпускников стезя анестезии увела в Поволжье и Казахстан. Я не успел изумиться новому повороту судьбы, как пересек Центральный Китай и благополучно добрался до Индии.

Круг моих обязанностей в торгпредстве ограничился прививанием прибывающих и санитарным контролем в порту.

Эта синекура отнимала не более двух часов в день, и поначалу я не находил себе места. Однако, обнаружив на чердаке обширную библиотеку, принадлежавшую ранее исследователю Индии мещанину Серафиму Гренкину, я стал проводить все свободное время среди книг.

В то время все часто менялось — одни книги объявляли важными, другие сжигались. Я никогда не понимал, что именно в данный момент подлежит уничтожению — и торопился читать все подряд. Тем более что разобраться среди множества стеллажей было непросто.