— Дни недели — это для строителей из твоей игры, — сообщил Клейн, открывая закуску. — Так ими управлять проще: условный рефлекс вырабатывается. Я когда это понял, сразу себе понедельничную мантру придумал: «Послезавтра пятница будет послезавтра». Соответственно, вторничная мантра: «Завтра пятница будет послезавтра», или: «Послезавтра пятница будет завтра».
— Что у вас на прошлой неделе произошло? — подцепив ненадежной вилкой дольку семги, сменил тему Алимов. — Кто-то уснул, я слышал, прямо у компьютера.
— Да уж. Глупо вышло. Ты с Романовым был знаком? С Арсением?
— Это ваш гамма-самец? Так, здоровались. Только почему «был»? Он что, умер?
— Хуже, — Клейн налил по полстаканчика и с треском открыл круглую прозрачную коробку с маринованной спаржей. — Уволили его. За медитацию. Ну, будем здоровы.
— За что? — переспросил Алимов, чувствуя, что от выпитого язык мгновенно стал меньше, но тверже, а голова — наоборот.
— За медитацию, — повторил Клейн и достал из кармана вибрирующий мобильник и несколько секунд не спешил принимать звонок. — Так. Интересное совпадение. — Да, привет. Нет, пятьсот не могу. Триста. Триста рублей, говорю, могу. А ты где? Давай, мы здесь рядом на скамеечке сидим. Угадай — кто звонил?
— Романов? — Алимов сосредоточенно пытался налить поровну и понемногу. Последнее оказалось невозможным: водка глухо ударила в два белых дна, стаканы стали мягкими и тяжелыми.
— Угадал! — Клейн взвесил стакан в руке. — Только заговорили о нем. Ну, давай, за совпадение.
Алимов вылил в себя полный стакан и надолго застыл, плотно сжав губы.
— Не пошло? Ты закусывай, — посоветовал Клейн. Преодолевая спазм, он запил водку колючей минералкой, и не теряя времени на поиски вилки, руками вытащил из целлофана соленый огурец.
Оба закурили и стали смотреть на пустой бульвар. Небо уже затянулось вечерней своей пеленой без луны и звезд, и казалось, было выкрашенным в одинаковый цвет со свинцовыми урнами, фонтанирующими отходами дня.
— С Романовым мы на одном курсе учились, — нарушил тишину Клейн. — Отмороженный тип, на получение диплома пришел в тельняшке. Представляешь? Ректор был в шоке. А в банк его взяли, потому что у него английский в совершенстве. Так бы хрен, — Клейн икнул. — Только зачем ему английский на гамма-уровне? Его, кстати, недавно жена бросила. Уехала в Штаты.
— А что значит — «за медитацию уволили?» — спросил Алимов.
— Говорю тебе, он сонный какой-то. Я еще в университете заметил. Сидит на лекции и вроде бы спит, приглядишься — конспектирует. Когда Вера уехала, совсем потерянным стал. Ну и заходит, значит, в операционный зал наш новый доминирующий.
