Лечь спать в гремящую крахмалом ледяную постель, не раздеваясь, как мамонт, и все пропахло дымом, утром встать, только когда точно будет гореть огонь, кое-как умыться, принести свою долю дров и сесть наконец на свое место у камина.
Там целыми днями сидела вся семья, волею обстоятельств и беспощадного времени утратившая безмятежность вечной любви. Болтали, вспоминая прошлое, перечитывали принесенные с заброшенного этажа книги, слушали мамины рассказы, много смеялись, а Лика еще и вязала.
– Где ты такие нитки нашла? – ехидно спрашивала сестра.
– Где надо, – огрызалась Лика и потом сама же и хохотала: нитки были чистой шерсти, болотного цвета, но с вкраплениями белого пуха, и при вязании получался странный эффект – как будто юбку валяли в овчарне.
– Пусть вяжет, что тебе, – вступалась мама и длинно рассказывала, как их учили в школе всевозможным рукоделиям.
Лика спешила доделать юбку к Новому году – пусть все рухнет, но нарушать традицию – надеть в новогоднюю ночь хотя бы одну новую вещь – она не хотела.
Так наступил тот самый вечер, и он ничем особенным не отличался от остальных – мама стучала пестиком, размалывая орехи в ступке, племянницы хихикали, обсуждая соседей, сестра читала обрывок столетней газеты, папа дремал.
Лика вдруг выпрямилась и громко сказала:
– Хочу купаться.
Все вздрогнули.
– Хорошее желание, – зевнула сестра. – Главное – своевременное и исполнимое!
– Может, голову помоешь? – нерешительно предложила мама. – Не простудиться бы, холод какой.
– Я. Хочу. Вымыться. Целиком, – отчеканила Лика. – Может у меня быть хоть одно желание?!
И мама отложила ступку.
– Вставай, – железным тоном приказала она папе. Он только снял очки и изумленно воззрился на жену.
Мама натаскала дров и воды.
Мама запалила пожар, с гулом рвавшийся из пасти камина до дверей.
Мама нагрела в закопченных котлах столько воды, что хватило бы выкупать того самого мамонта.
Мама отправила папу с топором в сад за дополнительными дровами, поставила прямо перед камином длинное жестяное корыто, полное горячей воды, и велела Лике в него залезть.
О, великие боги!
Лика сидела в корыте, как младенец, и мама решительно намыливала ей волосы хозяйственным мылом и лила воду ковшиком безостановочно, потому что если сидеть лицом к огню, то мерзла спина, и наоборот.
Лика фыркала и визжала, и что-то мерзкое и сальное внутри растапливалось и уходило вместе с грязной водой. Как будто солнце выглянуло одним глазом из-за пелены свинцовых туч, и стало понятно, что Лика совсем молодая, и легкие платья наденет, и начнет воплощать великие идеи – а как же иначе?!
