А миссис Мааарг как завизжит:
— Ты мне делаешь больно!
Ахнув от ужаса, я с огромным трудом заставил себя разжать пальцы. И пятился, пока не уперся спиной в стену.
Сердце колотилось так, что я не мог дышать. Я чувствовал, как лицо наливается жаром, и знал, что покраснел до корней волос. Я все еще чувствовал на пальцах сырые, мясистые складки этой мерзкой рожи.
— Эт-то ваше н-настоящее лицо… — Никогда прежде я не слышал у себя такого тоненького, дрожащего голоска. — Я… я… я…
Она выпучила круглые глаза-луковицы. Она щелкнула острыми зубами. Она вскочила на ноги — такая тяжелая, что вся комната содрогнулась.
Она раскинула руки-окорока, стиснула пальцы в огромные кулаки и с шумом выдохнула; запахло так, будто в комнате разгрузили мусоровоз. Щеки свисали по бокам рычащей пасти, как сырое тесто.
Она вперилась в меня немигающим взглядом. Цветом ее глаза напоминали болотную грязь.
— Ты новичок? Томми Фарелли?
— Д-да, — только и смог пискнуть я и еще сильнее вжался в стену.
— Кто-то тебя подучил?! — прогремела она. От ее зычного рева окна кабинета задребезжали. — Тебя кто-нибудь надоумил?!
— Н-нет, — честно признался я.
— Прискорбно. — Она облизала печеночного цвета губы огромным как у коровы, розовым языком. — Хорошенькое впечатление ты произвел на Учительницу!
Я понурился:
— Простите.
— Победители не извиняются, — отрезала она.
— Простите, — повторил я. — Понимаете, я… не поверил, когда мне говорили, что вы — чудовище.
— Ты что же, в монстров не веришь?! — взревела она.
На меня накатил еще один порыв теплого, смердящего помоями воздуха.
— Ну… теперь верю, — произнес я дрожащим шепотом.
Миссис Мааарг поскребла острыми когтями бородавчатую щеку и прищурилась:
— Говорил тебе кто-нибудь, что я придонный едок?
Я сглотнул.
— Простите, — сказал я, — но что это значит?
— Я питаюсь теми, кто окажется на дне моей таблицы, — ответила она и зашагала ко мне — ЧМОК-ЧМОК-ЧМОК.
Я посмотрел вниз и увидел, что она босиком. Похожие на бугристые подушки ноги оставляли на полу влажные отпечатки.
— Мою таблицу ты еще увидишь, — прорычала она. — Но знаешь что? Ты уже там, Томми. Ты уже на дне. — Она растянула рот в ухмылке, отчего ее рыхлые щеки затряслись. — Ты для меня все равно, что завтрак.
Этого быть не может, подумал я.
Это одна из историй, в которых герой просыпается и обнаруживает, что все было кошмарным сном.
Но я понимал, что никакой это не кошмарный сон. Такое страшилище и во сне не увидишь! И потом, во сне ведь не бывает такой вонищи, правда?
