На лице Ахмеда появилась неприятная ухмылка.
— Многие фараоны умирали детьми, — сказал он.
Я хотел заболтать его. Мне почему-то казалось, что если я буду поддерживать разговор, то смогу вытащить нас из беды.
Но в голову не приходило ни одной путной мысли. Мозг просто застыл.
— Внутрь! — приказал Ахмед, угрожающе надвигаясь на меня.
Чувствуя себя проигравшим, я перекинул ногу через борт трухлявого гроба, оттолкнулся другой ногой и упал рядом с Сари.
Она сидела, свесив голову и закрыв глаза. Мне почудилось, что она молится. Сари не пошевелилась, даже когда я тронул ее за плечо.
Крышка гроба медленно закрывалась над нами. Последнее, что я видел, — это красные языки пламени над смоляным бассейном. Через минуту и мы погрузились в кромешную тьму.
— Гейб… — прошептала Сари. — Я боюсь.
Несмотря на всю безысходность нашего положения, ее признание развеселило меня. Она сказала это с таким удивлением, словно страх был для нее чем-то необычным.
— Я слишком напуган, чтобы бояться, — прошептал я в ответ.
Сари схватила меня за руку. Ее ладонь была холодной и влажной.
— Он сумасшедший, — прошептала она.
— Знаю.
— Мне кажется, здесь полно жучков. — Сари передернула плечами. — Я чувствую, как они ползают по мне.
— И по мне. — Я вдруг поймал себя на том, что скриплю зубами. Со мной так всегда происходит, когда я нервничаю. А сейчас я нервничал сильней, чем когда-либо раньше.
— Бедный папа, — вздохнула Сари.
В саркофаге становилось трудно дышать. Я пытался не обращать внимания на отвратительный запах тления, но он бил мне в ноздри и я даже чувствовал его на вкус. Я задержал дыхание, чтобы не потерять сознание.
— Мы здесь задохнемся, — сказал я хмуро.
— Он убьет нас прежде, чем мы задохнемся, — пожаловалась Сари. — Ой! — Она прихлопнула жука на руке.
— Может, ему что-нибудь помешает, — предположил я. Пустая надежда. Но я не мог придумать, что еще сказать. Я вообще не мог соображать. И точка.
— Я думаю только о том, как он вытащит мой мозг через нос, — захныкала Сари. — Ну зачем ты рассказал мне об этом, Гейб?
Я ответил не сразу. Все, что я мог сказать, было: «Прости». У меня в голове тут же возникли похожие картины, и меня затошнило.
— Мы не можем сидеть здесь и ждать, — сказал я. — Нужно бежать. — Я пытался не обращать внимания на густой тошнотворный запах.
— Как?
— Давай попробуем сдвинуть крышку, — предложил я. — Может быть, если надавить вдвоем…
Тихим шепотом я досчитал до трех, мы упирались руками в крышку и толкнули ее изо всех сил. Увы. Крышка даже не шелохнулась.
