Но он же умрет завтра, — возразил я. — Какая разница, умрет он с полным желудком или с пустым?
— Пока что он еще жив, — назидательно заметил ребенок. Мой отец одобрительно кивнул, и остальные последовали его примеру.
Все эти головы, кивавшие, словно вершины черных деревьев, заставили меня содрогнуться. Я хотел закрыть глаза, но мне стало стыдно. Я не мог закрыть глаза в присутствии моего отца.
— Ладно, — сказал я покорно, — я согласен. Я отнесу ему еду. — Будто по мановению палочки невидимого дирижера, кивающие головы замерли. — Я отнесу ему еду, — повторил я. — Но сначала скажи мне одну вещь, малыш. Мертвые тоже хотят есть?
Он явно был изумлен.
— Как ты не знаешь? — воскликнул он. — Конечно, хотят.
— А мы должны их кормить?
— И ты еще спрашиваешь? Разумеется, вы должны их кормить. Только это трудно…
— Трудно… трудно… трудно… — отозвались призраки хором.
Мальчик взглянул на меня и улыбнулся.
— Я открою тебе одну тайну, — шепнул он. — Ты же знаешь, что в полночь мертвые встают из своих могил?
Я сказал ему, что знаю; мне говорили.
— А тебе говорили, что с кладбища они приходят в синагогу?
Да, об этом мне тоже рассказывали.
— Ну вот, все правильно, — сказал мальчик. Он помолчал немного, чтобы подчеркнуть значение следующих слов, и продолжал таким тихим голосом, что если бы он не звучал внутри меня, я бы никогда его не расслышал.
— Ну вот, все правильно. Каждую ночь они собираются в синагоге. Но совсем не затем, зачем ты думаешь. Они приходят не молиться, а поесть.
Все в комнате — стены, стулья, головы — закружилось вокруг меня, словно бы пустилось в пляс в некоем изначально предопределенном ритме, не вызывая ни малейшего колебания воздуха и не касаясь земли. Я стоял в центре множества кругов. Мне хотелось закрыть глаза и заткнуть уши, но мой отец был здесь, и мама, и учитель, и нищий, и мальчик. Пока все, кто создавал меня, были рядом, я не смел закрыть глаза и заткнуть уши.
— Дай мне еду, — сказал я Илане, — я отнесу ему.
Танцоры замерли на своих местах, как будто я был дирижером, а мои слова — жезлом. Я шагнул навстречу Илане, которая все еще стояла в дверях кухни. Внезапно Гад бросился к ней и опередил меня.
— Это сделаю я, — сказал он.
Почти грубо он выхватил из рук Иланы чашку и тарелку и устремился вниз по лестнице.
Иоав взглянул на часы:
— Третий час.
— Всего-навсего? — удивилась Илана. — Какая долгая ночь, самая долгая в моей жизни.
— Да, очень долгая, — согласился Иоав.
Илана закусила губу.
