— Злоупотребляют?
— Здесь не детский сад! Пусть сами думают, во зло им или в добро!
— Вот Охрименко обернулось во зло!
— Не думаю! — возразила Гладышева. — Он из непьющих. Я по пальцам могу пересчитать, сколько он раз здесь бутылку брал! Да и ту домой уносил…
— А в тот день, когда он стрелял?
Гладышева вздохнула.
— В тот день выпил…
— С утра?
Гладышева придвинулась грудью к Осокину через стойку. Понизила голос, хотя в буфете никого не было.
— Товарищ следователь, я не хотела бы повредить ему своими показаниями…
Воспользовавшись отсутствием других посетителей, Осокин вынул из портфеля бланк протокола для записи показаний свидетеля, сел за столик и пригласил к себе Гладышеву. Она вышла из-за стойки и, покачивая бедрами, подошла к столику.
— Садитесь! — предложил Осокин. — Я вас должен предупредить об ответственности за дачу ложных показаний. Недопустимо и умолчание об известных вам фактах. Вот вы говорите, что Охрименко редко выпивал. А тут с утра… Какова же была доза?
— Ах, вы о дозе? Я помню! Сто пятьдесят граммов водки… Одним глотком и без закуски.
— С утра! — подчеркнул Осокин. — Быть может, он опохмелялся?
— Он никогда не опохмелялся. Я его спросила: «Что с вами, Прохор Акимович? С утра и водку?»
— И что же он вам ответил?
— «Это, — говорит он, — для храбрости! Жена приезжает!» Я удивилась. Говорю ему: «Чего вам, Прохор Акимович, перед женой робеть, ей надо робеть перед вами!» Он вытер губы рукавом и ушел.
— Интересно, — заметил Осокин. — А почему бы, как вы полагаете, жене робеть перед ним?
Гладышева закатила глаза и, вздохнув, ответила:
— Были на то причины…
— Он ничего не говорил вам о письмах, которые получил из Сочи? — спросил Осокин.
— Показывал даже! Можно и его понять, мужчина он самолюбивый… Только стрелять?! Вот глупость, никак не думала, что он на такое способен! Выгнал бы ее вон, или сам ушел бы! Он не пропал бы…
— Вы его еще раз встречали в тот день?
— Нет, не встречала! Его почти полный день на работе не было, не хотел, должно быть, появляться на фабрике выпивши…
Осокин спросил, не имеет ли она что-либо добавить к рассказанному; она заверила, что рассказала все, что ей известно.
Участковый привел в опорный пункт охраны общественного порядка Ивана Волосова. Этот, не ломаясь, рассказал, как распивали «бормотуху» в лесочке возле автобусной станции.
— Почему вы ушли от Охрименко?
— А он заснул! — ответил Волосов. — Мне ж недосуг…
Нашелся и «алкаш», с которым Охрименко распил поллитровку и по бутылке пива.
