Вот перевод этого письма с некоторым и сокращениями.
«Добрый вечер сто тысяч раз, Вероника, моя дорогая дочь. Без вины я вошел в тюрьму, без вины меня мучили, и без вины же я должен умереть, ибо всякий, кто войдет в этот дом, по необходимости делается колдуном. Его мучают, пока он не выдумает из своей головы что-нибудь, или пока Бог не сжалится над ним. Я расскажу тебе, что со мной сделали.
Первый раз, как меня пытали, судьями были доктора (права или теологии) Браун, Кодендорф и два чужих доктора.
Доктор Браун сказал мне: «Э, как вы сюда попали?» Я ответил: «По ложному доносу, по несчастью». «Слушайте», сказал он, «вы – колдун, сознайтесь добровольно, а иначе вас станут пытать, палач уже рядом с вами». Я сказал: «Я – не колдун и моя совесть спокойна, пусть войдут хоть тысяча свидетелей, я охотно выслушаю». Тогда мне вывели доктора Адама Хаана, сына Георгия Хаана[1]. «Господин доктор, сказал я ему, что знаете вы обо мне? я никогда не имел с вами никакого дела». Он мне ответил: «Я вас видел на шабаше». «Неужели? Каким это образом!» – Он не знал. Я попросил судей допросить его под присягой, но доктор Браун сказал: «По вашей воле не будет сделано, достаточно, что он вас видел. Идите, г-н доктор». Я сказал: что же это за свидетель, господа? При таких условиях вы столь же мало в безопасности, как я, и всякий почтенный человек. Но меня не слушали. Затем был выведен сам Георгий Хаан. Он сказал, как и его сын, что видел меня, но что он не видел меня таким, каков я есть. Затем была выведена Хопфен Эльза (поденщица, тоже арестованная) она-де видела меня в Гауптсморском лесу. Я спросил ее, как она меня видела. Она сказала, что не знает. Тогда я во имя Бога просил судей убедиться, что это ложные свидетели и привести их к присяге, но они не хотели ничего слушать и сказали, чтобы я лучше сознался добровольно, а то палач живо принудит меня сознаться. Я ответил: «Я никогда не отрекался от Бога и теперь я не могу это сделать; да поможет мне Бог, знающий мое сердце».
Тогда, увы, приблизился палач – да сжалится надо мной Господь, – он связал мне руки и надел мне напалечники. Кровь брызнула из-под ногтей и отовсюду. Четыре недели я не мог пользоваться моими руками, да и теперь еле пишу, как ты видишь по почерку.
Я поручил себя Богу во имя Его пяти священных ран и молил Его, так как дело шло о чести и имени Бога, от коего я никогда не отрекался, чтобы он явил всем мою невинность и вложил в свои пять ран мою боль и страдание, дабы я мог их вынести,
