Я вскочил на ноги. Где тут телефон в этом лесу?
«Ага! — ехидно шепнули в мозгах, — а мобилу на пузе не хочешь?»
Станция? Поселок? Может там милицейский опорник есть? Или участковый…
— Я тебе сейчас кину! Ах так? На! На! Ха-ха-ха-ха! Ты чего на карачках-то?…
— Рустам, а так можешь? Ых-ых-ых… Ай! Да я сам!
— Оксанка! А где Галина Анатольевна? А куда?
«Наши возвращаются, — понял я, — с хипповского саунд-камер-холла. А где действительно…гм…Галина Анатольевна?»
Я спешно стал запихивать ногой обломки яблочного муляжа за поддон палатки. Она же меня ищет! На откосе этом, как его — на Залысине!
Откинув брезентовый полог, я выглянул наружу. В лагере с приходом ребятни стало живо, шумно и весело. Уютно. Но это был уже не мой уют. Это не для меня. Меня уже обокрали. Какие-то паршивые гады испортили мне весь праздник. Как слепого кутенка — грубо оторвали от маминой титьки и со всего размаху окунули в ушат с холодной водой.
— Витёк! Зря не пошел!
— Ага! Там хиппарь один чуть костер головой не забодал!
— Ха-ха-ха-ха! Ой! Ты опять?
— Родион! Кончай в Ленку кидаться…
Идиллия. Знали бы вы…
…да не надо вам знать, что творится у вас под носом. Не ваше это. Моё.
Я зашагал в сторону железки.
— Витёк! Ты куда?
Я не оглядываясь, отмахнулся…
* * *
Черт ее знает, где эта "Залысина".
Рассказывали, что она одно время осыпями почти достала до железнодорожных путей и ее подперли каменным забором. Здесь где-то, на отрезке от станции до моста над Камышловским оврагом. Говорят — недалеко, ближе к станции, потому что до моста добрых три километра.
Уже вечерело. Сумерки пока не наступили, но вечерняя прохлада уже чувствовалась.
И чего я скажу Галине? Я почесал затылок. Говорить-то нечего. Не разоблачать же. Здесь, один на один, в полевых условиях. Потом сообразил, что мне "с психу" нужно было просто прогуляться, "пробздеться", так сказать. Еще раз погонять мысли по гудящей голове.
Ничего я ей не скажу! Пускай думает, что, мол, обеспокоился и пошел искать. Не мой калибр — колоть, крутить, пальцы выкручивать. Где мой верный «Сатурн»? Иринка! Мне без тебя плохо. Приходиться признать, что мое дело — наблюдать, думать и подключать, если надо своих бравых и могучих помощников. Да кого я обманываю? Мое дело — пасти и стучать. Так это называется. Иногда убегать, если жизнь дорога. Ну, и… думать, думать, думать…
Ага, вон какая-то стеночка слева от железки.
Ну, да. "Залысина" да и только. Крутовато. Справа-слева лес как джунгли, жутковатый в преддверии вечерних сумерек, а по центру — широкий язык скальных шипов, засыпанных природной щебенкой. Крутовато и высоковато. А Галина меня ищет сверху. Там тропа должна быть. Крикнуть?
