— И это самый большой грех? Ты же чистокровный немец, а я тебя поставил руководить всем Полесьем.
— В том-то и дело, что чистокровный. Российским многонационалам нужен полукровка-русоед на посту руководителя. И ещё, ты, Петя, хоть и русский, а с немецкой педантичностью записываешь расходы на нужды населения.
— Это преступление?
— Вот именно эти записи тебе предъявят в качестве обвинения в суде. Мотовилихинская нефтебаза кому принадлежит?
— А чёрт его знает!
— Очень корректный ответ для священника! Вот тебя и обвинят в краже нефти для нефтеперегонного заводика, где мы получаем бензин, растворители и моторное масло. Газ, которым ты отапливаешь дома, ты берёшь из подземного хранилища, которое наверняка принадлежит харьковскому газовому месторождению. Нефть у тебя мозырская.
— Согласен, беру чужое, но бесхозное, для людей же!
— Этим никто не проникнется. Мы живём на землях, у которых когда-то был хозяин. Где-то остались документы. Это захват чужой территории, согласно международному праву. Тебя посадят, дай только капитализму вернуться.
— За мной криминала нет.
— Самое криминальное — ты чеканишь свою монету, которая ходит за пределами Полесья у лесовиков.
— Медный рубль!
— А хоть и деревянный. Валюта — прерогатива государства, а мы всего лишь Полесский край. К тому же мы против государственной формы правление с легитимным насилием карательных органов. У нас сообщество самоуправляемых общин. Ты уже наработал себе на пожизненное заключение по российскому законодательству, это ещё не считая "русской статьи".
— И к чему ты меня смущаешь?
— Бежать тебе надо, Петя! Я кто? Агроном, директор сельхозучилища, которое мы назвали Академией наук. Как повелося от века вовеки — полешуки мы, а не человеки. С меня как с гуся вода. А ты — владыка церковный, на пустом месте обжитое пространство обустроил. Людям надежду подарил, накормил, одел, но чужого в карман не положил. Чиновники из многонациональной России такого не прощают. Уйди странником в любой монастырь, а не найдёшь монастыря, так построй в глуши на болотах Петрову пустынь, прими постриг и смени имя на монашеское. Тебя там и с собаками не сыщут до самой смерти.
— Я один остался на посту на подземной базе. И этого поста тоже не покину. Главное, посёлки и деревни вечерами гудят от игрищ молодёжи. Школы переполнены. Роддомов не хватает. Род русский не перевёлся пока. Хочу, чтобы бабы почаще рожали и деток послаще кормили. Вот что для меня главное.
