* * *
Генерал на всякий случай всё-таки захватил удостоверение личности и пистолет с тремя запасными обоймами, запаянными в плёнку. Хотя немало рисковал. Рабочая роба ремонтников мало чем отличалась от измызганной одёжки зэков на зоне. Первый же шмон полицаев или милиционеров на блок-посту выявит пистолет во внутреннем кармане. В военное время за такое — расстрел на месте без суда и следствия. И удостоверение личности не поможет.
Настроил механизм люка на автоматическую блокировку, вышел и всем телом навалил на него, чтобы захлопнуть. Даже через полметра бетона он услышал, как сработали механические замки и выдвинулись запорные стержни. Теперь этот люк, замаскированный под дикий камень, никто и никогда не откроет, разве что археологи раскопают через пару тысяч лет.
У воды теперь стоял не боевой генерал, а невысоконький щуплый бомжик с невыразительным лицом. Круглолицый, русый, с белёсыми бровями. С виду безобидный, но со злыми серыми глазами. Уши прижаты, носик пуговкой. Такие вот деревенские лопухи попадают в лагерь за пьяную драку с соседом, когда сдуру пырнут его самодельным столовым ножом, сработанным из расклёпанного клапана цилиндра автомобильного двигателя.
Генерал, снял промасленную кепочку, осенил себя крестным знамением и поклонился в пояс, коснувшись земли.
— Упокой, Господи, души убиенных воинов и даруй им царствие твое небесное. Аминь.
Идти было некуда — кругом вода. Он побрёл неспешно берегом, тихонько мурлыча: "на реках Вавилонстех, тамо седохом и плакахом… Внегда помянути нам Сиона". В ночной тиши плескалась рыба, изредка крякали утки, сидевшие в укрытии от селезней на яйцах."…Прильпни язык мой гортани моему, аще не помяну тебе, аще не предложу Иерусалима, яко в начале веселия моего"…
Генерал взглянул на звездное небо. Созвездия показывали половину третьего ночи."…аще забуду тебе, Иерусалим, забвена буди десница моя". Он шёл у самой кромки воды, а сапоги не промокали. Выбрал хорошую пару."…окаянная дочь, Вавилоня дщи, да воздастся тебе воздаянье твое…" Вдалеке ни огонька, ни собачьего лая, ни мычания коровы… "Дщи Вавилоня окаянная, блажен иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала еси нам…"
Он обошёл островок за пятнадцать минут, не больше. Бормоча всё то же… "Вавилонская дочь… наш Господь разобьёт младенцы твоя о камень".
