Премьер-министр явно чувствовал себя за столом полновластным хозяином. Он добродушно шутил, весело клал руку на колено какой-то рыжей растрепанной женщины рядом с собой, смешно хлебал "шти" расписной ложкой. Кстати, ложка у него была самая большая из всех присутствующих и предназначалась не только для еды. Как только седоватый человек в темных очках по фамилии Лившиц подцепил кус мяса в своей тарелке и потянул в рот, Черномырдин вдруг гулко шлепнул его своей ложкой по лбу:
- Мясо потом! Сначала щи выхлебай...
Все промолчали, только где-то в конце стола прыснули со смеху два министра, но тут же осеклись под грозным взглядом Черномырдина. Лившиц хотел было зареветь, но сдержался и только некоторое время шмыгал носом.
- Ладно, еще по одной -и на переговоры, - сказал Виктор Степанович и поднял стакан. - Дай Бог, не последняя...
Друг Билли едва пригубил водки, как вдруг услышал рядом резкий подозрительный звук. Он скосил глаза. Никто не признался. Гость вопросительно взглянул на Виктора Степановича.
- В России вежливым человеком считается не тот, кто не пустит ветры за столом, а тот, кто не заметит, если это сделает другой, - пояснил Черномырдин.
Друг Билли кивнул, хотя не заметить было трудно. Запах прокисшей капусты и тухлых яичек был настолько силен, что у президента заслезились глаза.
- Здесь русский дух, здесь Русью пахнет, - шепнул ему на ухо переводчик. - Надо терпеть. Это менталитет.
...Менталитет преследовал друга Билли и во время переговоров: сказывался съеденный обед. Во время обсуждения югославского вопроса даже Черномырдин не удержался, приподнялся и басовито загудел, словно пароход. И Клинтон понял, за что Виктора Степановича любят русские женщины: от него веяло надежностью и солидностью.
Запах перевариваемой капусты смешивался в зале для переговоров с запахом дорогогоодеколона "Тройной" и шикарного мыла "Банное". Поэтому, когда решалась проблема сектора Газа, Клинтон не выдержал, глаза его закатились, друг Билли перегнулся через подлокотник кресла, и его вырвало на персидский ковер, принесенный по случаю из Грановитой палаты.
Перед президентом, как водится, за одну секунду промелькнула вся его жизнь - детство, школа, прочее такое - и закончилось все запачканным персидским ковром. "Чистота - это чисто "Тайд", без базара," - подумал Клинтон и потерял сознание...
...Над ним свесилось круглое лицо рыжего мужика.
"Наверное, ирландец," - подумал друг Билли.
