— Фу, какая вонь! — сморщила нос Вера.
— Да ладно тебе! Будто ты в Индии пять лет не жила. Отвыкла? Ничего, привыкай заново. Садись поскорее в машину и окна закрой, если ты такая нежная.
— А Исламабад большой город? — поинтересовалась Вера у Анвара, когда машина выехала из аэропорта.
— Нет, так тысяч на триста всего, как Подольск. Здесь в основном только бюрократы и дипломаты живут, словно в заповеднике. Его всего-то двадцать лет назад строить начали, когда прежний президент Айюб Хан надумал сюда столицу из соседнего Равалпинди перенести. Мы Равалпинди сейчас по касательной проедем — он раз в пять больше, чем Исламабад. Сам Исламабад построен очень просто — по квадратно-гнездовому принципу, то есть разбит на большие квадраты, а каждый из них, в свою очередь, — еще на четыре квадратика. Город в разных направлениях пересекают несколько центральных авенид — вот и все. Ориентироваться в нем, даже поначалу, очень легко, а если все же заблудился, то помни: горы Маргалла слева — в посольство едешь, а если справа — то от посольства.
— А почему это у них название такое — Маргалла? — спросила любознательная Вера.
— По преданию, от глагола «мар гилана», что означает — «резать, убивать». Здесь раньше частенько разбойники шалили, особенно в горном проходе, через который проходит дорога на Пешавар, — караваны грабили, а потом, как в те времена промеж туземцев было заведено, купцов в неволю брали ради выкупа, а остальных бедных и бесполезных путешественников на месте резали. Но это давно было…
— Б-р-р. Ужас какой! — содрогнулась Вера. — А теперь-то как… безопасно? И вообще: пакистанцы — что за люди? Нас небось не любят?
— Я думаю, что сейчас скорее в Москве какие-нибудь молодцы-рэкетиры или кооператоры прирежут, чем здесь. А народ пакистанцы хороший — аккуратный и трудолюбивый и еще — вежливый и приветливый, что мне первое время после Москвы казалось чем-то странным. Ничего, постепенно привык. К нам они относятся в целом неплохо, хотя любить им нас не за что, особенно если вспомнить, как мы ввалились в Афганистан, к ним по соседству.
Машина свернула на длинную улицу, вдоль которой слева тянулись заросли деревьев и подлеска, а справа — длинная гряда подстриженных кустов с желтыми цветами.
— Вот мы и в дипломатическом квартале! — сообщил Анвар. — Наше посольство в самом конце этой улицы, на окраине города. Получите местные водительские права, Андрей Васильевич, начнете сами ездить — будьте здесь особенно осторожны. Дорога прямая, и пакистанцы гоняют по ней нещадно, причем, как я заметил, в критических ситуациях забывают, что надо на тормоза нажать. Слева к тому же несколько деревень, и крупный и мелкий рогатый скот оттуда через дорогу так и шастает. Про крестьян я уж и не говорю — те по этой улице так же хладнокровно снуют, как по родному огороду. С другой стороны, вот прямо за этими зарослями желтого жасмина — лес, где тоже зверья полно — кабаны, шакалы, дикобразы там всякие. Пакистанцы поэтому справа вдоль дороги широченную канаву вырыли, чтобы из лесу через дорогу никто не бегал, да толку мало. Несколько дней назад ехал здесь советник Сидоров, как вдруг из-за этих кустов громадный верблюд вымахнул — взял в прыжке и канаву, и кусты вдоль канавы, а приземлился неважно — прямо Сидорову на крышу, помял ее, и капот тоже, лобовое стекло разбил, да еще и машину со страху обгадил. Хорошо, что Сидоров не пострадал, не считая испуга.
