— Есть.
На это раз мигнула она.
— А вы можете рассказать мне об этом простым языком?
— Могу.
Он почти обиделся. Почти. Хотел продемонстрировать словарный запас профессионала, но привычно наткнулся на дилетанта. И с профессиональной выдержкой не стал обращать на это внимание.
— Там сказано, что обвинение с вас будет снято в случае, если вы предпримете одно действие.
— Какое действие?
Приползет к представителям Комиссии на коленях и будет стоять перед ними сорок дней и ночей кряду? Поклянется, что никогда и никого не будет больше убивать? Удавится в счет искупления грехов на собственной люстре?
— Посетите некий объект.
— Какой объект?
Ее голос внезапно охрип; внутрь против всякой воли начала заползать вера — вера в лучшее. А что, если…
Если он прав? И обвинение можно снять? Почему она — дура — не прочитала этот текст раньше? Почему не прочитала…
— Говорите, Франк.
Теперь ей больше жизни требовалось услышать продолжение. Неужели…
— Озеро Дхар.
— Озеро? Я должна посетить какое‑то озеро?
— Да. Озеро Дхар.
И всего‑то?
— И тогда обвинение потеряет силу?
— Сразу же, как только вы достигнете объекта и исполните ритуал омовения.
Омовения? Звучит глупо… Или слишком просто. Однако руки Райны уже дрожали так сильно, что из пальцев выпала дорогая ручка.
— А где… оно находится?
Маннштайн с гордостью выпрямился, поправил пиджак:
— Координаты даны во второй сноске под звездочкой.
Озеро.
Она больше не слышала его — она тряслась. От страха, от того, что боялась поверить. От того, что уже начала верить…
— Вы это… серьезно? Вы не шутите? Не разыгрываете меня?
Зачем‑то поднялась из‑за стола, попыталась склониться над бумагами, но поняла, что ничего не видит — не различает от нервозности буквы.
— И оно… будет снято?
Райна напоминала себе бабку — инвалида, не способную ни устоять на ногах, ни расслышать того, что ей говорили.
— Да. Как только вы… искупаетесь в этом озере.
— Шутка…
— Нет, не шутка. Я бы не пришел с "шутками".
— Не шутка?
— Нет.
— И шрамы уйдут?
— Не знаю насчет шрамов, но обвинение потеряет силу, я в этом уверен.
Уверен.
— Уверены?
— Да, уверен. Я — профессионал, мисс Полански, и в вопросах трактования законов не ошибаюсь.
Она вдруг начала оседать на пол — больше не чувствовала ни ног, ни рук, ни головы — не чувствовала тела вообще.
Дора… Дора, ты подарила мне надежду. Заставила жить, заставила снова верить…
— Мисс Полански, с вами все хорошо?
Она приготовилась жить с этими шрамами вечно, приготовилась умереть с ними. Из‑за них.
