Разгоряченные псы, распаленные людскими криками и погоней, с остервенением набросились на кабана.
Принц Фабриан выдвинулся вперёд, держа наготове услужливо поданную слугами рогатину. Справа от него с ножом в руках держался Виттэр, слева — доезжачий. Коротышка лорд Кастал предпочёл отодвинуться в сторонку, не приближаясь к линии огня слишком близко.
Штук сорок гончих с визгом набросились на секача, норовя впиться в морщинистую шкуру, покрытую вставшей дыбом щетиной. Кабан каждым ударом клыка отбрасывал какую-нибудь собаку, распарывая животы и полосуя шкуры. Земля покрывалась зверинами внутренностями и кровавыми лужами.
Фабриан, видимо, рассчитывал, что лающая свора удержит зверя, но просчитался. При виде рогатины животное уклонилось, и та попала ему не в грудь, как задумывалось, а скользнула по лопатке. Ударившись в камень, рогатина затупилась.
Всё происходило очень быстро. Гораздо быстрее, чем успеваешь рассказать.
Кабан с налившимися кровью глазами, ощетинившийся и страшный (вот уж никогда бы не подумала, что клыкастой свинье удастся так меня напугать) кинулся вперёд, опустив голову.
Принц, в расчете уйти от удара, поднял коня на дыбы, но слишком сильно натянул поводья. Жеребец, не удержавшись на ногах, запрокинулся и упав, ко всеобщему ужасу, придавил принцу ногу.
— Отдайте повод, ваше величество! — крикнул Виттэр, вылетая вперёд.
Он стремился собственным телом закрыть сына любовника.
Ещё секунда, и моему новоиспеченному супругу придётся оплакиваться либо сына, либо любовника, а может быть и того, и другого вместе, а мне, соответственно, смотреть на его скорбную мину и носить траур.
— Атьенара! — вскинула я перед собой раскрытую ладонь, посылая вперёд энергетический импульс.
Поляна осветилась яркой вспышкой, похожей на молнию. Тонкая, словно росчерк лезвия, светящаяся линия прорезала пространство, сражая кабана. Его затрясло, подбрасывая на месте. С губ полетела пена. Потом глаза зверя закатились, и земля содрогнулась под рухнувшей тушей.
Смолкли не только придворные, но даже птицы и насекомые.
Пахло озоном и палёной шерстью.
Один из доезжачих помогал принцу подняться на ноги.
— Все хорошо, ваше величество, все хорошо, — повторял он, сам при этом трясясь, как насмерть перепуганный заяц. — Вы не ранены. Вы в порядке.
Обратно в Тафль мы возвращались с не меньшей помпой, чем выдвигались: кавалькада придворных, великое множество пажей, рота гвардейцев — всё это предшествовало карете, в которую пришлось забраться по настоянию моего дорого пасынка.
