Вот за такого нехорошего человека моя приёмная матушка меня и сосватала.
* * *
За обедом мы с Его Величеством мужем не перекинулись ни словом, ни взглядом. Хотя я, говоря по правде, не переставала украдкой за ним наблюдать. Во всем дворцовом разноцветном курятнике Дик*Кар*Стал был единственным однотонно-тёмным пятном, на котором приятно было остановить взгляд.
После обеда я удалилась в свою комнату.
— Разберите постель, я хочу лечь, — велела я служанке.
— Но Ваше величество, — возразила она мне, — при дворе не принято спать днём.
— Постелите немедленно.
— Но…
Спустя секунду я с удивлением осознала, что сжимаю пальцы на тонком девичьем горле.
Находясь в такой опасной близости от её жаркого тела, я чувствовала головокружение, прямо-таки осязая на языке вкус страха и крови. Страх, словно навязчивый аромат духов расходился ароматными волнами.
— Государыня, что… что вы делаете?
Действительно, что я делаю?
Это всё её кровь. Это она заставила меня потерять голову. Кровь, пульсирующая в её венах, булькающая в её сердце. Сладко осознавать, что стоит разодрать ногтями белую нежную кожу, как кровь, алая и горячая, прольётся и напитает моё темное демоническое начало. А боль послужит вкусной приправой к пиршеству.
Моё лицо и лицо моей жертвы разделяли какие-то жалкие миллиметры. Несчастная побледнела от ужаса, на лбу под её белым чепчиком выступила испарина. Пряди волос, выбившиеся на волю, взмокли.
Чтоб Слепому Ткачу подавиться Мечом Света!
— Пошла вон! — рявкнула я, резко убрав руки и отступая.
— Простите, госу…
— Вон отсюда! Немедленно!!!
Искушение убить её, прямо сейчас, осушив сосуд до дна, было велико.
Почему нет? Почему я не могу взять то, что хочу?! Кто такая эта безродная дерзкая и глупая девчонка, чтобы я мучилась от жажды, иссыхая от голода? Вряд ли Дик*Кар*Стал станет возмущаться моим поступком, он ведь считает меня демоном, а демонам положено убивать людей.
Я могу осушить её, как стакан с вином. Я имею право — древнее право сильнейшего. Осушить, потом спалить, оставив лишь жирный липкий пепел и воспоминания…
Благие Боги, ну и дела! Я только что чуть не убила человека потому, что он не расстелил мне постель?
Служанка тряслась, словно осенний лист, прижималась к стене, боясь пошевелиться. Что ж ты видела на моём лице, девочка, что тебя эдак всю перекосило? Как отразилась в моих глазах твоя смерть? Ты ведь её в них прочитала, правда?
— Как тебя зовут? — обратилась я ней, стараясь спокойным голос унять страхи.
