Святейший со всевозможным достоинством взял тиару в руки и украсил ею юное чело Фабриана Дик*Кар*Стала.
— Государь! Мы возлагаем на вашу голову корону с благословления Благих Двуединых, чтобы с их помощью вы противоборствовали нашим врагам, охраняли и защищали вверенное вам государство. Отныне вы помазанник Небес, имеете полное право вершить правосудие, защищать вдов и сирот, пресекать беспорядки. Да пребудет с вами добродетель. Да осенит чело ваше благословение Двуединых, государь. Да покроетесь вы в вашем правлении заслуженной славой!
Святейший открыл небольшой позолоченный сосуд, кончиком золотой палочки, похожей на иглу, извлёк из него несколько капель вязкого вещества (судя по всему, каких-то благовоний) и нанёс их на лоб, щеки и подбородок принца, чертя Вечный Знак Жизни — центрические круги.
— Двуликие и Двуединые венчают тебя с этим троном. Прими сей венец — отныне ты наш государь!
Где-то тоненько зазвенел колокольчик, и все присутствующие преклонили колени:
— Да здравствует король Фабриан Четвертый!
— Господа! — Фабриан поднялся на ноги гордо и величественно, как и подобает власть держащей особе. — Я оправдаю ваши чаяния, даю слово.
Всё увиденное казалось мне полным абсурдом. Я, конечно, предполагала, что заговоры, каверзы и интриги являются повседневной королевской действительностью, но чтобы белым днём, в нескольких сотнях от королевской стражи и самого короля, во время королевских празднеств?!
Любопытно, то, что они помазали друг другу щеки ароматической смолой и поносили над головами золото с бриллиантами, действительно имеет силу, магическую или юридическую?
Заговорщики обменялись рукопожатиями. Затем крепко обнялись. Потом Святейшие нахлобучили себе на голову капюшоны ряс, а принцы — плащей, опуская их так низко, что глаз уже не рассмотреть вовсе и все, друга за другом, вереницей, потянулись к арке дверей. Один из низших священнослужителей затворил двери и потушил огни. Храм снова погрузился в полумрак и таинственное безмолвие. Я вновь осталась одна, если не считать бесстрастных, равнодушных ко всему, богов.
Долго наслаждаться уединением я не стала, а предпочла покинуть святую обитель вслед за заговорщиками. Естественно, входную дверь запирал огромный засов внушительных размеров. Сорвать его была не проблема, но, во-первых, будет много шума, а во-вторых, там, за дверью, я могла наткнуться на тех, с кем встреча меня не порадует. Оглядевшись и приметив лестницу для чистки витражей, я приставила её к одному из окон, выходивших на городское кладбищ. Так и выбралась.
