Короче, большинством постановили: слово сдержать.
И сдержали! За последние двадцать четыре часа никто и глаз не сомкнул. Будто остервенели хлопцы. Голландские моряки ходят вокруг нас, разводят руками, железные, что ли? А наши и виду не подают, что уже за пределом. Есть у нас сварщик Костя Байкин, два года назад только десятилетку окончил, мальчишка совсем. Тот вообще ошалел. Сидит рядом со мной, подваривает шпангоут. Сдвинет маску, посмотрю на него — и смех берет. Глаза выпучил, моргнуть боится: знает, что прихлопнет веки — и все, больше не откроет.
Подсаживается к нему боцман танкера, говорит:
«О, сильный есть. Большевик, наверно?»
Костя отвел электрод, маску убрал, уставился на боцмана. Смотрит на него, улыбается.
«Большевик… — Помолчал три секунды, добавил: — Престиж…»
Боцман покрутил головой, поднялся, ушел.
Марк понял: эпизод этот рассказан не случайно. Говоря о работе бригады на голландском танкере, Беседин как бы спрашивал: «А ты на такое способен?»
Марк наконец сказал:
— Бывало и у нас так. Суток по трое с кораблей не уходили…
Беседин оживился:
— Бывало? — повернулся к Марку, хлопнул его по плечу. — Значит, закален? Порядок. То, что надо. Портовики везде класс показывают.
— Работа такая, — сказал Марк.
— Это правда — такая работа. Кое-как здесь не получится.
Марк неожиданно спросил:
— А почему ты один здесь на траулере? Почему без бригады?
— Почему? — Беседин зло посмотрел на берег. — А это ты у них спросишь. Вон они идут, гаврики… Вчера договорились на полтора часа раньше начать, работа тоже срочная, а они… Разговор будет крупный.
На корабль один за другим поднимались сварщики. Подходили к трюму молча, избегая взглядов Беседина, останавливались рядом, вытаскивали портсигары, закуривали. Когда последний сварщик, маленький, щупленький паренек в треухе, подошел и сел на фальшборт, бригадир коротко сказал:
— Так… — Строго оглядел всех пятерых, спросил: — Вчера как решили? Во сколько решили начать?
Никто ему не ответил. Стояли, низко опустив головы, усиленно дымили, глядели только в палубу, под ноги.
Марк с любопытством взглянул на бригадира. Беседин был внешне спокоен, только глаза его потемнели. Уже не было в них того, что придавало им мягкость.
— Я спрашиваю: о чем мы вчера договорились? — Беседин вплотную придвинулся к сварщику почти двухметрового роста, одетому в куцый ватник с такими короткими рукавами, что руки вылезали из них чуть ли не до локтей. — У тебя спрашиваю, Думин!
