Небесный свод, черный, словно китайская тушь, и усыпанный серебряными блестками звезд, простирался от горизонта до горизонта. Круглая луна протянула светящуюся дорожку по темно-фиолетовой воде Индийского океана и заливала палубу бледным светом.
Из пароходного брюха глухо доносился рокот машин, волны неустанно перешептывались с железной обшивкой. Ночь была теплая; шерстяные пледы защищали от ветра плечи Якобины и Флортье.
У Якобины пылали щеки. Она проклинала чары этой ночи, сотканной из тьмы и серебристого света, из непостижимой глубины неба и океана. Из-за этих чар она проявила слабость, наговорила лишнего и распахнула настежь свою душу перед молчавшей Флортье. И теперь жалела об этом. Она подтянула к груди колени, плотнее закуталась в плед. Сама того не сознавая, она стала зеркальным отражением Флортье, сидевшей в соседнем шезлонге точно в такой же позе.
– Как мне жаль, – прошептала, наконец, Флортье, – что у тебя так получилось с Тиной. Безмозглая курица! Я бы с удовольствием свернула ей шею.
Уголки рта Якобины дернулись; думать о Тине было все еще больно, но теперь ее обрадовало, что Флортье все понимала и была на ее стороне. Так что, возможно, она не зря доверилась ей.
– Как жаль, что мы не встретились с тобой раньше, – продолжила Флортье и хихикнула. – Может, тогда бы твой брат бросил эту глупую гусыню и женился на мне! Хотела бы я тогда взглянуть на лицо Тины!
У Якобины во рту появился металлический привкус.
– Тебе было бы плохо с Хенриком, – вырвалось у нее. – Он зануда и педант. – Она замерла: ведь только что она произнесла вслух то, о чем тайком думала все эти годы.
Флортье так и прыснула, а Якобина поскорее загородила ладонью рот, чтобы сдержать смех. Ей не хотелось легкомысленно говорить о таких вещах, как это делала Флортье; но потом она убрала руку и продолжила в том же духе.
– Если уж на то пошло, то у меня есть второй брат, как раз то, что тебе нужно.
– Ой, правда? – обрадовалась Флортье. – Сколько ему лет?
– В сентябре Мартину будет двадцать.
Флортье пренебрежительно фыркнула.
– Такой молокосос? Сли-и-ишком молод для меня… Впрочем, спасибо за великодушное предложение, – важным тоном добавила она, и они обе довольно захихикали. Потом она посерьезнела и проговорила нежно и чуточку грустно. – У меня тоже есть младший брат. Пит. Теперь ему, кажется, пятнадцать. – Она немного помолчала. – Да, пятнадцать. – Ее ноги беспокойно заерзали по обивке шезлонга. – Я не могу представить его подростком. Вижу его малышом, как тогда, десять лет назад.
