Гарет поразился такой черствости бывшего супруга, но перед его мысленным взором тут же возникла соблазнительная картина – Лорен в тончайшем неглиже. Интересно, она нарочно упомянула такую подробность?
– Может, вы угостите меня? – проворковала она.
Гарету было не до разговоров и не до общения, даже с такой необычайно привлекательной женщиной, но он был настолько поражен ее откровенностью, что у него не нашлось убедительной и внятной отговорки. Лорен сочла его молчание за согласие и обратилась к бармену, не отрывавшему одобрительного взгляда от ее декольте.
– Пожалуйста, мне кампари с содовой и кубиками льда, – сказала она.
– Вы тут выглядите как-то чужеродно, – пробормотал Гарет и тут же спохватился, осознав неуместность своего замечания. – Извините, я имел в виду…
– А вы выглядите как единственный породистый пес в приюте для бродячих кошек, – мгновенно парировала Лорен, ничуть не обидевшись, и презрительным взглядом обвела паб. Бармен поставил перед ней кампари. Она сделала большой глоток.
Гарет едва не рассмеялся.
– Паб немного ободранный, но сейчас он как раз под стать моему настроению, – тихо ответил он и подумал, что ему хочется больше узнать об этой женщине, так неожиданно появившейся перед ним.
– Вы сказали, что тоже переживали утрату… – начал он.
– Недавно я потеряла отца. Да, разумеется, это не то же самое, но утрата есть утрата.
– Да, верно. – Гарет вздохнул.
Лорен умолчала о том, что она не виделась и не общалась с отцом, который был верующим христианином, пятнадцать лет, с тех пор как перед своим первым замужеством приняла иудаизм. Мать поддерживала с ней связь, а вот отношения с отцом так и не наладились даже шесть лет спустя, когда во втором замужестве она стала баптисткой. Ее второй муж, американец, жил на юге Штатов и заработал целое состояние на торговле хлопком. Но потом она обнаружила, что он отчаянный игрок, и развелась. Он постепенно терял свое богатство и уже не мог обеспечить ей ту жизнь, к какой она привыкла. Тогда она быстренько собрала свои вещички и смоталась с теми деньгами, которые у него еще остались.
Барри, ее третий муж, был чудовищно богат, но трясся над каждым пенни. Он считал, что ей надо самой делать себе маникюр, мыть и подстригать волосы. Да и новые платья он позволял покупать только по особому случаю и надевать не один-единственный раз. Что касалось обуви, то он не мог понять, зачем женщине несколько пар туфель, ведь двух-трех пар и так достаточно. А сам коллекционировал дорогие автомобили, их у него было семь штук. Это и стало основанием для всех их скандалов и развода. К счастью, он был вынужден оплатить ее адвокатов, так что она хорошо отделалась. Но вырученные деньги стремительно таяли, так как работать она не любила и не собиралась.
