Одной рукой держа ее за шею, а другой за талию, я нагнул ее над стойкой.
─ Тут мы еще этим не занимались, ─ сказал я. ─ Я еще не трахал тебя на кухне.
Она посмотрела на меня через плечо, закусывая нижнюю губу, пока я слой за слоем добирался до ее бедер.
─ В это сложно поверить, ─ ответила она. ─ Хотя прошлые две недели были весьма туманными.
─ Я имел тебя на моей кухне, ─ продолжал я, опускаясь на колени. ─ А здесь кажется и свет другой. И стойка чуть ниже. Потолок выше. И я точно уверен, что чувствоваться все будет абсолютно по-другому.
В этом платье ее кожа казалась светлее. Она расставила свои длинные, стройные ноги, когда я покрывал поцелуями дорожку от задней части колена до попки, которая была такой восхитительной, что мне хотелось впиться в нее зубами. На ней были трусики, одни из моих любимых, и я затаил дыхание, когда спускал их по ее бедрам, видя, как розовый шелк падает на пол.
Я провел одни пальцем по ее клитору, я закрыл глаза, когда она двинулась навстречу моей руке, тихо постанывая. Аккуратно покусывая дорожку к ее ногам, я спросил:
─ Кто водил тебя на выпускной?
Она выдохнула разу неразборчивых фраз, прежде чем переспросила:
─ Что?
─ Выпускной? ─ прошептал я, целуя бедро. ─ С кем ты ходила?
─ Ох, ─ ответ был слегка натянутым. ─ Эм… Робби Мейерс?
Ее подколенные сухожилия напряглись под моими пальцами, кожа гладкая и упругая. У меня был тяжелый день, и мысли о том, как я приду домой и буду с Ханной, успокаивали меня на нескольких встречах. Я собирался трахать ее, пока у нее ноги не отнимутся, но я хотел растянуть удовольствие.
─ Расскажи мне про Робби.
Она захихикала, прижимаясь к моим рукам.
─ Он был президентом шахматного клуба.
Рыча, я спросил.
─ Ты трогала его слона?
Ханна снова засмеялась, даже хрюкнула, от чего рассмеялась еще сильнее.
─ Нет. Он целовался, как корова.
Я улыбнулся возле ее бедра, чуть выше е округлой попки.
─ Бедный Робби.
─ Бедная Я. Он практически облизал мне все лицо.
Я лизнул изгиб ее попки, пробормотав:
─ Я думал, ты любишь языки.
Она застонала, расставив еще шире ноги, приглашая:
─ Я люблю только твой.
Я спросил:
─ И где его любишь больше всего?
─ Здесь, ─ прошептала она, когда я укусил и облизнул, раздвигая ее ноги, чтобы добраться до ее киски. ─ И здесь.
Слова были не нужны, когда я наклонился вперед, целуя ее старательно, посасывая там, где она уже была влажной и сладкой, пока она не потеряла терпение, не наклонилась ниже и не вцепилась в стойку.
