– Открой!
И тут же разрушенный колодец исчезает, сменяясь невысоким домиком. Он построен из того же камня, что и колодец, что и камешек, лежащий в ладони Николаса. Маленький, обветшалый, но за ним садик, курятник с курами и загон с поросенком. Так тихо, что слышно его похрюкивание, когда он роется в земле.
– Обалдеть можно, – тихо говорит Джордж. – Вот никогда не устаю смотреть, как он это делает.
Чары сокрытия – очень трудная магия. Требуется наложить мощные заклинания не на один предмет, а на два: скрываемый объект и тот, что привязывает сокрытое к сменившей его иллюзии. Мало кто из колдунов способен на такие чары. И если Николас проклят – тем более если он умирает, – и все равно может такое сотворить…
Мне вдруг хочется, чтобы все то оружие снова оказалось при мне.
– Я дам ей знать, что мы пришли, – говорит Николас. – Стойте здесь, пока я вас не позову.
Он идет к узкой деревянной двери и тихо-тихо стучит, скорее даже скребется. Почти сразу дверь открывается, и он скрывается внутри. Идут минуты. Я начинаю нервничать, но тут Николас выходит обратно и подзывает нас согнутым пальцем.
В доме мало света. Крошечная, скудно меблированная гостиная. В одном углу стол, пара табуреток, скамья, на столе несколько зажженных свечей. В другом углу – очаг. С дровами, но без огня. Я охватываю себя руками.
– Обряд требует, чтобы в доме было как можно холоднее, – показывает Николас на темный очаг. – Позже мы снова зажжем его. Пойдем, познакомишься с Ведой. А вы пока здесь подождите.
Он ведет меня к другой – единственной двери. Она чуть приоткрыта, за ней еще одна тускло освещенная комната. Файфер запрыгивает на стол, Джордж устраивается на скамье и вытаскивает колоду карт. Я смотрю на Джона, который так и остался рядом со мной.
Он кивает и ободряюще улыбается.
Мы с Николасом входим в комнату, и перед нами возникает женщина.
– Эвис, это Элизабет. Элизабет, это Эвис. Мать Веды.
Мать? Я смотрю на нее пристальнее. Темно-русые волосы завязаны в узел, ни следа седины. Она мне вежливо улыбается – ни единой морщинки возле глаз. Лет двадцать пять, да и то едва ли.
– А это Веда, – говорит Николас. Я оглядываюсь вокруг, но ее не вижу. – Вниз посмотри, – говорит он, и я смотрю вниз.
Передо мною маленькая-маленькая девочка. Лет пяти. У меня глаза на лоб лезут от удивления.
Присаживаюсь на корточки, чтобы ее лучше рассмотреть. Длинные русые волосы, большие карие глаза. Она улыбается мне, демонстрируя отсутствие двух нижних зубов.
