– Совершено верно, – говорит Николас, когда к нему возвращается дыхание. – Но есть и другие ограничения. Магнетит можно использовать только однажды и лишь для двух персон. Чтобы нас всех переправить туда и обратно, понадобилось бы шесть кусков. Не думаю, что я за всю жизнь столько их видел. – Он улыбается мне: – Но ты, Элизабет, не волнуйся. С нами тебе ничего не грозит.
Мы идем дальше, молчим. Слышны только шорох листьев да похрустывание сучков под ногами. Ну и хорошо, что-то меня не тянет на разговоры. Нервничаю перед встречей с ясновидицей. Меня волнует, что она может увидеть. Пугает, что она может сказать. Почти наверняка она назовет меня ищейкой. То есть меня разоблачат в полной мстительных реформистов комнате… что тогда будет? У меня на сей счет имеется несколько версий, и ни одна мне не нравится. И защитить себя мне тоже нечем. Ни ножа, ни топора, – даже маленькой трезубой вилочки, и той нету – Джордж отобрал все. Ладно, бывало и похуже, и ничего – выбиралась. Нет причин думать, что сейчас будет иначе, так что я стараюсь отвлечься. Поднимаю голову, рассматриваю небо, ясное, полное тысяч звезд. Я смотрю на них на ходу, выискивая знакомые созвездия. Приходится на минуту сосредоточиться, но в конце концов кое-что узнаю.
Вот он – Лебедь. Хотя он так называется, но похож на огромный, легко узнаваемый крест. Слева от него – Пегас, крылатый конь. Похож на гигантского краба. Над ним Андромеда – девушка, которую приковали к скале в качестве жертвы за надменность ее матери. Сама дура-мать, Кассиопея, над ней – это пять звезд, образующие букву W. Калеб мне объяснил, что этот знак описывает ее кару. За то, что она сделала с Андромедой, боги привязали ее к стулу и выбросили в небеса, где она застряла навеки.
Чья-то рука мягко, но настойчиво берет меня за локоть и тянет в сторону.
– Осторожнее, – говорит Джон. – Ты едва не врезалась в дерево.
– Ой, – отвечаю я, чувствуя себя идиоткой. – Спасибо.
– На звезды засмотрелась?
Он старается идти со мной нога в ногу.
– Слегка.
Он кивает:
– Наверное, при дворе тебе не часто приходилось их рассматривать?
– Не часто, – отвечаю я.
На самом деле это неправда, но я понимаю, о чем он. При дворе Малькольма неумно было бы демонстрировать интерес к звездам. Потому что астрономические наблюдения означают, что ты интересуешься астрологией. А составление звездных карт, знание положения планет, понимание знаков Зодиака… слишком уж это близко к гаданию. А оно, даже если ты не умеешь делать всеобъемлющих моделей Вселенной на потолке, как Николас, все равно запрещено.
