– И что бы выиграл Николас, выкосив полстраны?
Я пожимаю плечами:
– Может быть, ему мало быть самым сильным колдуном Энглии. Может быть, хочет большего. Сесть на трон.
– Если бы Николас хотел быть королем, почему он не сделал свой следующий ход после убийства отца Малькольма? Ему это было бы намного легче сделать тогда, когда на дороге стояли только лорд-протектор да малыш-наследник.
– Не знаю, – говорю я. – Может, выжидает удобного момента.
Лицо Джона темнеет, задумчивое выражение сменяется гневным.
– Чего же он ждет сейчас? Сидит и смотрит, как его друзей и родных выдавливают из страны? Бросают в тюрьмы, судят и приговаривают к смерти? А он выжидает?
– Не знаю, – повторяю я.
– А я знаю. Ты видела когда-нибудь, как жгут? – Тихий голос напряжен, как взведенный рычаг арбалета. – Это страшно. Нет смерти хуже. В ней ни капли достоинства, только мука, зрелище для зевак и… – Он осекается. – Это надо прекратить. А прекратить это, уйдя прочь, – невозможно.
– Король – и инквизитор – они закон не отменят ни за что, – говорю я. – И ты это знаешь.
Джон снова отворачивается к окну и не отвечает.
– И – да, я видела, как жгут, – добавляю я тихо. – Это ужас. Страшная смерть.
Впервые я увидела, как сжигают заживо человека, в четырнадцать лет. Меня вывернуло прямо посреди Тайберна, и даже Калеб был потрясен. Но Блэквелл хотел, чтобы мы это видели. Он сказал, мы должны смотреть, чтобы понять, что такое закон, что такое оборотная его сторона. Помню, как мы с Калебом в ту ночь жались друг к другу, не в силах уснуть и боясь уснуть. Только через много месяцев прекратились кошмары. Но в конце концов я смогла закалиться, чтобы бестрепетно их выносить. Мы оба смогли – потому что должны были.
Джон поворачивается ко мне, начинает говорить – но его речь перебивает стук распахнувшейся двери.
– Ну, как у нас тут?
В комнату входит, пошатываясь, Джордж, в руках у него кубок. Кажется, он пьян.
– Отлично, – отвечает Джон, подходя к столу и собирая свое снаряжение. Когда он грузит его обратно на поднос, я замечаю, что у него дрожат руки.
– А ты?
Джордж подходит ко мне, а я так занята Джоном, что забыла о собственной руке. Джордж тянется к моей руке, берет за запястье.
– Болит еще, – говорю я, но это не важно: Джордж не слышит – бросил рассеянный взгляд и опустил мою руку. Он действительно пьян.
– Отличная работа, Джон. Как всегда. – Джордж тянется к кувшину с вином, доливает свой кубок и плюхается в кресло у камина. – Я опять сегодня ночью дежурю, – говорит он мне.
