– Элизабет!
Голос Калеба возвращает меня в реальность. Сейчас он стоит рядом со мной, кинжал держит перед собою, уставясь на возникающий перед нами предмет.
– Как ты думаешь, – шепчу я, – это призрак?
Он качает головой:
– Не думаю. Слишком он… как бы это сказать…
– Сочный?
Рот Калеба искривляется в презрительной гримасе.
– Угу. Я бы предпочел слово «плотный», но ты права. И чтобы поднять призрака, усилий пяти человек не нужно. Так что – гуль, быть может? Или упырь. Трудно сказать, он ведь еще не полностью сформировался.
Я киваю.
– Им надо помешать, пока они не закончили, – говорит он. – Бери тех двоих, что слева, а я тех троих справа.
– Не пойдет, – поворачиваюсь я к нему. – Это мой арест, я беру всех пятерых. Так договаривались. А ты вот эту плотную тварь в котле.
– Нет, пятерых тебе одной не взять.
– Еще три соверена – и возьму.
– Элизабет…
– Сам ты Элизабет!
– Элизабет!
Калеб хватает меня за плечи и разворачивает к себе. Некроманты перестали распевать, и в комнате стало тихо. Смотрят они все прямо на нас. Вместо костей в их руках зажаты длинные кривые ножи, причем все наставлены в нашу сторону.
Я вырываюсь из хватки Калеба, делаю шаг к ним, высоко подняв меч.
– Что ты здесь делаешь, девочка? – спрашивает один из них.
– Я пришла вас арестовать.
– В чем нас обвиняют?
Я раздраженно хмыкаю. Если он думает, что я снова буду проговаривать всю процедуру ареста, то его ждет сюрприз.
– Вот этот предмет. – Я тыкаю мечом в сторону подергивающегося видения. – В этом и обвиняют.
– Предмет? – оскорбленным тоном говорит кто-то из них. – Это не предмет. Это гуль.
– Говорил же тебе, – шепчет сзади Калеб. Я не отвечаю.
– И это последний предмет, который тебе суждено увидеть, – добавляет некромант.
– Размечтался, – отвечаю я, доставая наручники.
Отвожу взгляд всего на секунду, но ее хватает. Один из некромантов мечет нож.
– Берегись! – успевает крикнуть Калеб, но слишком поздно. Нож с тошнотворным хлюпом входит мне в грудь над сердцем.
Проклятие!
Я роняю меч и выдергиваю нож из груди, швыряя его на пол. В животе у меня вспыхивает жар, за ним возникает резкое ощущение покалывания. И рана тут же заживает. Крови почти нет, и даже не болит – или не сильно. При виде этой сцены все пятеро некромантов застывают на месте. Они знают – знали с той самой секунды, как я вошла в дверь, – но совсем другое дело видеть, как она действует: стигма, выжженная у меня на коже над пупком, черные каракули, изображающие XIII. Стигма, защищающая меня и показывающая, кто я есть. Воин Тринадцатой Скрижали. Ищейка. Охотник на ведьм.
