Елена Васильевна взмахнула своей волшебной палочкой, и ее платье стало менять фасон, на глазах превращаясь в восточное. И уже через минуту на Аделину смотрела Шахерезада, мудрая и красивая, шелк скрывал смеющуюся Елену Васильевну, довольную удивлением и восхищением на лице своей новоиспеченной Золушки почти так же как настоящая Фея из сказки, превратившая тыкву в карету.
Это было не просто удивительно, это не укладывалось ни в какие законы физики!
— Кем ты хочешь стать? Новой Шахерезадой, Мэри Поппинс? А как насчет космических путешествий? Вакантно также место на Олимпе. Хочешь путешествовать во времени? Нет никаких границ, никаких преград для нас! Мы вне времени, вне пространства, вне законов! Ну, а если по душе всякие сентиментальности, может, напишешь свою сказку НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЗЕРКАЛА.
Аделина внимательно посмотрела на Елену Васильевну и ничего не ответила, боясь прервать этот волшебный миг, в котором пребывало Мудрое Зеркало, где отражались стремительно проносящимися кометами все эти сбыточные и несбыточные реальности. Аделина почувствовала, как она тоже улетает вместе с кометами в неизвестные галактики и миры.
Елена Васильевна увидела смущение на лице девушки и, приняв его за смятение, торжественно села на стул, заскрипев золотом шелка и парчи. Волшебница подняла бокал с коньяком для торжественного тоста, но Аделина осталась неподвижно сидеть на месте. Удивленно вскинув вверх свои восточные, словно турецкая луна, брови, Шахерезада, продолжая держать на весу бокал с коньяком, отливающий своим необыкновенным цветом в ожидающих ответа глазах.
— Я не хочу быть Зеркалом, Елена Васильевна, — сказала просто Аделина.
— Но тебе понравится! — воскликнула женщина, шелк и парча слезали с нее шелухой и растворялись в воздухе.
— Но мне уже не нравится, Елена Васильевна.
— Дорогая, ну как же можно такое говорить не знаючи. Сначала надо книгу прочесть, а потом судить хорошая она или плохая, — и в сердцах Елена Васильевна залпом выпила остатки коньяка.
— Больше всего на свете я бы хотела обнять вас и заснуть в ваших теплых объятиях, больше никогда не просыпаясь, — огромные слезы потекли по бледному лицу грустно улыбающейся Аделины.
— Дорогая моя, все что хочешь, но только не это. Честно говоря, я пришла просить тебя о том же — заснуть вечным сном у тебя плече и сквозь сновидения видеть твои приключения, — и Елена Васильевна сама тихо заплакала.
— Но почему, если жизнь зеркала так чудесна? — растерялась Аделина такому повороту.
