— Поведешь государевых воев на Дон, на Елец-поле. По пути своих поспрашивай или татарина поймай. Государю надобна прелестная грамота, что читают но селам татарские бирючи, и язык при той грамоте. Понял?
Мужик чесал голову и смотрел в потолок. Воевода недовольно покосился на него:
— Спрашиваю: понял?
— Тяжелое дело, боярин. У грамоты той всегда полсотня крымцев болтается. А царевых воев, я посчитал, двух десятков нет.
Неказистый мужик понравился Юрше: не из трусливых, к тому же сметливый.
— Умничаешь, Микитка! Смотри у меня! — вспылил воевода. Повернувшись к Юрше, уже другим тоном добавил: — С людьми у меня трудно. Дам тебе десяток стрельцов да двадцать мужиков-ополченцев. Не обессудь, больше не могу.
19
От Скопина верст двадцать ехали по дороге вдоль засечной линии. Юрша много слышал про оборонительные рубежи украйны, но увидеть их довелось впервые. Вдоль дороги по правую и левую стороны тянулись непроходимые лесные завалы. Деревья были повалены вершинами в сторону противника, между ними колючий кустарник — и живой, и нерубленый. Всюду попадались стражники засечные, вооруженные пиками и луками. Виднелись и их жилища — землянки и шалаши, кругом множество бадеек, лоханей берестяных и деревянных с водой. Ехавший рядом вожатый Кривой завязал разговор:
— Смотрю, любопытствуешь, десятник? У нас все от мала до велика засечным делом занимаются. Землицу-матушку пахать некогда, бабы с горем пополам ковыряют... А вот тут, видишь, полянку заделывают, ряжи ставят.
Они проехали мимо большой группы крестьян и стражников. Одни из них плели плетни, другие таскали корзины с землей и высыпали между плетнями. Юрша спросил, зачем столько лоханей потребовалось.
— Это, вишь, самое главное оружие. Татарин без коня воевать не может, а засека для коня гибель верная. Мы им перегородили самый большой шлях, Ногайский. Как подойдет орда, начинает выжигать бреши, стрелы огненные мечет. Ну а мы тушим, от пеших татар отбиваемся. Канавы роем, воду набираем... А нонешнее лето гиблое, дождей давно нет, воду из Верды таскать приходится. Татары подойдут, тяжко придется.
— А почему татары в лоб идут, не обходят засеку?
— Где ж ее обойдешь! Она тут у нас по Верде до болот Таболы. А на восход и вовсе конца нету. По Рановке и Хупте до Ряжеска, далее по Дегтярским лесам за Сапожок по рекам Паре, Цне до самой мордвы. Ну, вот мы и к выезду приехали. Отсель на полдень побежим, по Раново-реке.
Дорога круто спускалась к реке Верде. Юрша увидел дополнительные укрепления — вдоль дороги стояли подрубленные вековые дубы и сосны, которые удерживались стоймя канатами — их обрубят перед конными татарами, деревья упадут и перегородят дорогу.
