Миссис Хемингуэй | страница 60
Причитать миссис Пфайфер начала от самого вокзала, прервав монолог, только чтобы дать водителю указания относительно дочкиного багажа. А когда они выехали, разошлась вовсю. Файф не должна, чего бы это ей ни стоило, разрушать самим Богом скрепленный союз. Если она продолжит разрушать чужой брак, то в вечности ее ждут адский огонь и кипящая сера. «Мать тебя изведет, – предупреждал Эрнест, умоляя ее провести назначенный Хэдли карантин в каком-нибудь другом месте. – И ты уже не вернешься ко мне». Но Файф лишь смеялась – какая ерунда!
Она старалась все время находить себе какое-нибудь занятие – взялась за изучение испанского, освежила в памяти французский, подкачала мышцы. Файф решила, что в день их встречи должна предстать перед Эрнестом прекрасной как никогда. Она гуляла по городу и каталась на велосипеде, всячески стараясь избегать общества своей мамаши.
Но при этом терзалась мыслью, как легко Эрнест может столкнуться с Хэдли в Париже или задержаться у нее в квартире за бокалом вина, заиграться с Бамби. А потом… потом Хэдли будет умолять его остаться на ночь, а после этой ночи – и на всю жизнь. Файф было запрещено видеть Эрнеста, однако Эрнесту вовсе не возбранялось видеться с Хэдли. Быть может, его жена коварнее, чем они могли предположить? Джинни была ее глазами и ушами в Париже. Файф просила сестру встречаться с Эрнестом так часто, как только возможно.
Однажды, уже ближе к концу изгнания, Файф села на свой старый велосипед и поехала по грязной дороге на запад. Деревья казались ей цветными заплатками на фоне серого неба. В тот день она с самого утра ощущала себя несчастной. В каждом обороте колеса ей слышались слова матери: «Ты разрушила семью. Ты посягнула на Господню волю. Это грех». Она мчалась через поля хлопчатника, стараясь отогнать назойливый голос, но мать продолжала вещать у нее в голове: «Только попробуй выйти замуж за Эрнеста, и ты никогда не смоешь с себя этот грех». Файф проехала через городскую площадь, миновала винную лавку, где они с Джинни кокетничали с владельцем, а он угощал их виски. «Позволь Эрнесту быть отцом своему ребенку и мужем своей жене». Файф поставила велосипед у крыльца.
Свет в окнах не горел, и воздух казался неподвижным.
– Мама?
Файф заглянула в молельню – ее мать была женщиной благочестивой и частенько проводила там дневные часы. Но и в молельне ее не было. Во всем доме – ни единого звука.
В комнате Файф на всех вещах лежали тени. Словно ими овладел кто-то чужой. В рукодельной все еще горела настольная лампа. На столе, где мать держала свои вышивки, обложкой вверх лежала раскрытая книга. Это был один из романов Эрнеста, «И восходит солнце». Тот, кто раскрыл ее, не прочел ни одной страницы. Файф перевернула книгу и увидела посвящение – Хэдли и Джону Хэдли Никанору. Полное имя малыша Бамби.