– Я люблю тебя. Я сделаю что угодно, лишь бы ты была счастлива. – Он смотрел на нее как зачарованный, как одурманенный, будто на святую или спасительницу; словно она пришла в его жизнь, чтобы избавить от всех горестей этого мира.
С парижских крыш снова и снова доносилось эхо выстрелов.
Ré-sis-tez! Ré-sis-tez!
Следующие несколько недель они слонялись по парижским улицам, добывали, где можно, хорошую еду, обедали с Пикассо и его подругой в «Мариасе», покупали книги у Сильвии в «Шекспире», а по вечерам занимались любовью под грохот выстрелов за окном. Они жили в «Ритце», и их задачей, как утверждал Эрнест, было опустошить его подвалы – он собирался уехать только тогда, когда выпьет все.
Однажды вечером они глупо поссорились из-за какой-то ерунды, и Эрнест ударил ее. Сильно. В челюсть. Мэри застыла, держась за щеку. Как он мог, думала она, после этих прекрасных недель? Уйдя к себе в комнату, она долго думала, что ей делать рядом с подобным мужчиной. «Ходят слухи, что я выхожу замуж за Эрнеста Хемингуэя, – писала Мэри своим родителям. – Это всего лишь слухи. Пока никаких подтверждений».
33. Кетчум, Айдахо. Сентябрь 1961
В кабинете Эрнеста – бумажное царство. Повсюду горами навалены книги: его собственные, переведенные на множество языков, книги его друзей и издателей, в которых он искал цитаты. Сотни писем и телеграмм соболезнования, на которые Мэри до сих пор не ответила, но сделает это обязательно – когда силы появятся. «За рекой, в тени деревьев» лежит на бюро. Непонятно, зачем Эрнест вытащил ее с полки в свою последнюю ночь. Посвящение гласит: «Мэри, с любовью». Коробки на полу: французские еженедельники, лондонский «Экономист», запечатанные красным воском рукописи и письма от разных людей – вся эта бумага ожидает, пока ее разложат в каком-то подобии порядка. Но Мэри хочется быть женой, а не душеприказчиком.
Включив мазурки Шопена, она завернулась в его одеяло, вдыхая его запах – уже совсем слабый. Сидя в кресле Эрнеста, она вслушивается в сложные ритмы и фортепианные пассажи, иголка застревает в том же месте, где всегда. Это их парижская музыка. Она вновь переносит Мэри в их номер в «Ритце», куда с улицы натягивало порохом и где она отдавалась мужчине, который так страстно желал стать ее мужем. Однажды Мэри попалось на глаза интервью Марты, в нем та расписывала, как они слушали Шопена, когда самолеты бомбили Мадрид. Это ничего, что им пришлось делить эту музыку, ведь они делили и Эрнеста тоже. Эрнест был делимым по умолчанию. Рядом с ним их всегда было четверо: Хэдли, Файф, Марта и она. И из-за этого уж точно не стоило расстраиваться.
