[33] не попадает. Пришлось сказать Эрнесту, что оригинал потерялся. Но, Марта, он с тех пор не выходит из подвала. Копается в мусоре, надеясь разыскать клочок туалетной бумаги! И не желает меня слушать. Марта, ты должна поговорить с ним. – Мэри подносит бокал к дрожащим губам.
Марта залпом приканчивает свой скотч.
В темноте подвала постепенно проступают очертания предметов: довоенные чемоданы и саквояжи, брошенные бежавшими туристами, свернутые флаги, стопки старых меню, банки с горчицей и склянки с уксусом. Вдоль стены выстроилась батарея пыльных бутылок шампанского – похоже, Эрнесту все же не удалось полностью опустошить подвалы за свое двадцатичасовое пребывание в «Ритце». Марта окликает его, но ответа нет.
Она идет вперед, снова и снова окликая его и стараясь не натолкнуться на чемоданы. По словам Мэри, Эрнест должен быть где-то здесь. Вполне возможно, он сидит сейчас на корточках за каким-нибудь баулом, затаив дыхание, и наблюдает за ней уже привыкшими к темноте глазами. Как-то совсем не хочется, чтобы Эрнест неожиданно выскочил и напугал до полусмерти, просто потому, что решил пошутить. Кто знает, сколько еще шампанского он залил в себя после их разговора.
– Эрнест! Бога ради, ответь мне!
Сбоку сереет полоска света. Дверная щель. Марта тихонько подходит и заглядывает внутрь.
В мусорных баках роется мужчина. Вокруг – пустые винные бутылки, разбитые деревянные ящики, осклизлые отбросы. Но даже сейчас в облике Эрнеста есть нечто от небожителя.
Руки в сале и грязи. Улыбка дурацкая. Эрнест, оказывается, в подвале не один: с ним двое служащих отеля, оба на почтительном расстоянии от месье Хемингуэя, чтобы не помешать. Здесь его боготворят. Интересно, каково им видеть своего пропитанного мартини освободителя по локоть в чужих объедках?
– Марти!
– Что ты делаешь, Эрнест?
– Я так скучал по тебе, Кролик. – Речь его смазанная, руки бессильно повисли, он сам уже насквозь провонял помойкой. Марта отводит его в сторонку, садится с ним рядом на каменную приступку. Молча ждет, пока он немного успокоится.
– Что с тобой?
Он уперся взглядом в ладони.
– Мэри потеряла стихотворение.
– Я знаю.
– Где оно, Кролик?
– Ты же знаешь, что все выброшенные документы сжигаются.
Эрнест поднял голову, и в его глазах Марта увидела безумие.
– Что, если его украли нацистские свиньи? – Он вскакивает, едва удержавшись на ногах. Точно медведь, раненный в лапу, ломится по коридору подвала, с силой пинает о стену жестянку с консервами. – Что, если оно у Куццемано? О! Я знаю, он уже побывал здесь, всласть покопался в моем мусоре. Уж он-то точно не побрезговал!
