– Я не понимаю тебя. Ты говоришь, что тебе невыносима мысль о том, чтобы потерять меня, но в то же самое время пишешь стихи другой женщине?
Эрнест смотрит на нее умоляюще – но молча. Облепленный тюлем, точно жених – фатой своей невесты.
– А как фамилия Мэри?
– Уэлш.
– И кто же она тебе, эта Мэри Уэлш? Возлюбленная? Любовница? Следующая жена?
Эрнест уже готов что-то сказать, но не говорит. Как это в его духе – хотеть все сразу: и жену, и любовницу, и все, до чего может дотянуться. На самом деле он вовсе не бабник, он просто не понимает, что ему нужно на самом деле, потому и хватается за все подряд. Жены, жены, жены. А Эрнесту нужна не жена, а мама!
Марта страшно разозлилась. Да как он смел так с ней поступить! В конце концов, это просто неприлично – для всех участников очередного публичного трио имени Эрнеста.
– Зачем было умолять меня вернуться, если у тебя есть кто-то еще?
Эрнест растерянно пожимает плечами. Подходит к стеклянному шкафчику, молча наполняет бокал.
– Вперед, Эрнест, залей свою беду. Забудь обо всем. Полдень уже миновал – можешь позволить себе сколько захочешь, у тебя ведь такое правило?
Он стоит к ней спиной, глядя в окно.
– Ты смешон. Ты хуже ребенка. Попробуй развязаться с одним, прежде чем хвататься за другое. Это будет по-мужски. Все кончено, слышишь? С меня хватит!
Прежде чем закрыть за собой дверь, она снова взглядывает на пистолет – темнеющий, точно одна из этих дыр мостовой, откуда вывернули булыжник.
– Только не делай глупостей! – бросает она напоследок.
Выйдя на улицу, Марта идет к толпе женщин, которую видела из окна. Они уже вооружились ножами и кастрюлями, у одной в руке мясницкий тесак. Посреди толпы лежит кобыла, сломавшая ногу на выщербленной мостовой, – черногривая, с блестящей холкой. Женщины держат джутовые мешки и медные кастрюли в ожидании куска ноги, копыта или мохнатой морды. Марта пятится, когда одна из женщин ловко перерезает кобыле горло. Темная кровь заполняет ямы от вывороченных булыжников.
28. Гавана, Куба. Апрель 1944
Казалось, даже всемирная служба Би-би-си махнула рукой на эту часть света. Все, что Марте удавалось извлечь из радиоприемника, был треск да передачи евангелической церкви с Ямайки. Эрнеста порой бесило, что она постоянно крутит ручку настройки, но Марта хотела услышать новости из Европы и не собиралась сдаваться, пока их не получит.
«Финка» стала теперь куда гостеприимнее, буйные джунгли удалось укротить. Бассейн регулярно чистился, деревья и кусты раз в неделю подвергались стрижке. Тем не менее ведение хозяйства Марту не увлекало. И когда слуги донимали ее вопросами о меню и покупках, она выпроваживала их со словами: «Спросите мистера Хемингуэя. Я работаю».
