Я шла по коридору в школе, как вдруг меня догнал Грант. Рядом никого не было. Я остановилась.
– Ты ведь уже совсем скоро родишь, верно? – спросил Грант.
До этого мы долго не разговаривали. Надо сказать, вид у него был сейчас совсем неважный: мешки под глазами, как будто он не спал недели две. К тому же исхудал так, что стал похож на тень.
– Через полторы недели, – ответила я. – Но у меня постоянно схватки. Врач говорит, что это может произойти когда угодно.
– Пол ребенка ты решила не узнавать? – не отставал Грант.
Я покачала головой.
– Но ты точно собираешься отдать его на усыновление?
Я кивнула. Грант продолжил:
– Хорошо-хорошо. Думаю, это к лучшему.
Должно быть, выражение лица у меня стало таким жутким, что он тут же поправился:
– То есть не для меня, конечно… Я имею в виду, для ребенка… и для тебя. – Он помолчал и пробормотал: – Слушай, детка, я знаю, я облажался. Сильно. Мне хотелось бы быть для тебя лучшим отцом. Но как?
Казалось, Грант пытается подобрать слова.
– Я хочу тебе сказать еще до рождения этого ребенка: ты достойна лучшего. Что бы ни случилось в будущем, я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Элиза тоже. Вы особенные, и я хочу, чтобы ты смогла осуществить все свои мечты. Не позволяй никому встать у тебя на пути.
Он снова сделал паузу, глядя вокруг, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.
– Прости меня за то, что я сделал с тобой. И за то, кем я стал после смерти твоей мамы.
Грант попытался положить руку мне на плечо, но я отстранилась, стыдясь его прикосновения. Его лицо помрачнело.
– Да, ты слишком добра ко мне, Мэделин, – снова пробормотал он, очевидно сделав акцент на моем имени. Наверное, это был второй или третий раз в моей жизни, когда Грант назвал меня по имени. Уходя, он добавил фразу, которую я слышала всего однажды – на объявлении приговора маминому убийце:
– Но в угоду милосердию нельзя жертвовать справедливостью.
Я не поняла, что Грант имел в виду. Но тем же вечером его машина на полной скорости врезалась в дерево рядом у проселочной дороги. Алкоголя в его крови обнаружено не было, но он был не пристегнут. Об этом даже показали сюжет в десятичасовых новостях – сначала искореженный автомобиль, а после этого парня с микрофоном на фоне нашей школы, который долго рассказывал, что погибший был прекрасным преподавателем и заботливым отцом и все его очень любили. Следствие пришло к выводу, что, должно быть, машина попала в яму на обочине и водитель не справился с управлением. Но мы-то с Нэйтаном знали.
