Судья помолчал, положив руки на спинку скамьи.
– Мистер Мак Фэдден, я действительно сожалею о вашей потере. Ранее вы утверждали, что мистер Шпиц не заслуживает пощады. Как судья, я обязан быть справедливым и честным. По своему опыту знаю, что правосудие часто милостиво к провинившимся. Однако могу вас уверить, что никогда бы не пожертвовал справедливостью в угоду милосердию. Только не в этом храме Фемиды. В данном случае, как я считаю, восторжествовала справедливость.
Вспоминая тот день, я не могу не согласиться с тем, что сказал судья. Он действительно взвесил все факторы, прежде чем принял решение. В конце концов, думаю, единственным, о чем он не подумал, было то, как это решение скажется на Гранте, а после и на мне.
– Посуда в раковине уже три дня, Мэдди! Ну-ка иди сюда и сделай хоть что-нибудь полезное!
В субботу вечером у Гранта снова случился нервный срыв. Приговор Шпицу выбил его из колеи, как тогда, сразу после смерти мамы, только теперь пил он гораздо больше. Конечно, в будние дни он воздерживался от выпивки, но зато давал себе волю в выходные.
– Можно я сначала дочитаю главу? – спросила я.
Грант подошел ко мне, вырвал из моих рук учебник и отбросил в сторону.
– «Можно я сначала дочитаю главу»? – передразнил он плаксивым голосом, совершенно не похожим на мой. – Ты прямо как мои спиногрызы: дай вам палец, так вы всю руку откусите. «Можно я сдам домашнее задание в следующий раз, мистер Мак Фэдден? Можно я посчитаю на калькуляторе? Мистер Мак Фэдден, можно перенести тест на несколько дней?» Нет, нельзя!
– Прости, – буркнула я.
– А, теперь ты извиняешься? – Грант отхлебнул из бутылки, которую принес собой. – Извиниться и быть ленивой задницей – прекрасное сочетание, ничего не скажешь. Ты хоть знаешь, сколько мне приходится работать, чтобы прокормить вас с сестрой, Мэдди? Да я в лепешку расшибаюсь, чтобы у тебя и Элизы все было. А что получаю за свои труды? Ничего. Никакого уважения. Моя двенадцатилетняя дочь даже не может оторвать свой толстый зад от стула и пойти вымыть посуду!
Я поняла, что, если начну спорить, все станет только хуже, поэтому пошла мыть посуду, и, к счастью, Грант успокоился. Когда я уже почти закончила, Элиза проснулась, расплакалась и выбежала из своей комнаты. Грант с минуту или две пытался загнать ее обратно, но она никак не желала замолчать.
Я поставила в сушилку последние пару тарелок и пошла успокаивать сестру.
– Просто заткнись наконец! – кричал Грант, когда я взяла ее на руки. – Я так больше не могу!
