Сэр Гибби | страница 132
И какая же это была радость для его послушного сердца, данного ему не иначе, как свыше: прислушиваться к каждому слову, замечать каждое движение и угадывать малейшее желания своего старого наставника! Сам юный Геракл не мог бы служить древнему могущественному Сатурну с такой преданностью, как Гибби служил Роберту! Для малыша Роберт был средоточием всего самого лучшего и достойного, воплощённым источником мудрости и скалой честности.
Гибби был одним из тех избранных существ, которым послушание приносит радость и которые так разительно отличаются от обычной толпы, что та способна дотронуться до них только мерзким щупальцем презрения.
— Да я этого малыша люблю, как свою собственную душу, — говорил Роберт. — Стоит мне только о чём подумать, а он, глядишь, уже принялся за дело! Он как будто чует, что у меня в голове. Не успею я и рта открыть, а он уже вскочил, смотрит мне в глаза, как тот пёс, и ждёт, чего я скажу!
Прошло совсем немного времени, и выросший в городе мальчуган научился любить небо почти так же нежно, как и землю. Он без конца смотрел на проплывавшие мимо облака, наблюдал, как играет с ними ветер, замечал, какими они становятся в тёплые и холодные дни, и по многим приметам, известным, пожалуй, только ему самому, вскоре научился различать земные времена и сроки почти так же хорошо, как различает их ласточка или муравей, и намного лучше, чем опытный, поживший на свете Роберт. Гора была ему родным домом. Если бы случайный прохожий увидел, как в багровых лучах заходящего солнца он стоит высоко на вершине рядом со своей собакой, такой же послушной, как и он сам, и готовой кинуться к нему по первому зову, он, наверное, подумал бы, что этот пастушонок спустился с самих небесных полей, чтобы разыскать потерявшегося ягнёнка.
Часто, когда старики уже спали, Гибби выбирался из дома посмотреть, как восходит луна. Как полуобвалившаяся статуя египетского бога, он неподвижно сидел на скалистом выступе горы — маленький остров в бескрайнем пространстве, где не видно было ничего живого, где не было даже лёгкого ночного ветерка, похожего на дыхание человеческой жизни, и только луна в благоговейном молчании выскальзывала из ущелья глубокой долины. Если на свете и правда есть единый Дух, вечно бодрствующий, знающий и видящий всё вокруг, то не стоит и удивляться, что в такие ночи Он пребывал рядом с духом одного из Своих детей и разделял с ним Свои мысли. Если Тот, Кто обещал оставаться со Своими учениками до скончания века, тоже уходил молиться на окутанную ночью гору, что могло помешать Ему беседовать с малышом, одиноко сидящим под небесами прямо в присутствии их общего Отца?