— Неужто у тебя нет ни одного заветного желания? — не отступался его величество, который к тому времени уже усвоил: сердиться на дочку бесполезно.
— Ох, дорогой ты мой папочка, конечно, есть! — отвечала она.
— Какое же, родная?
— Я об этом только и мечтаю — и так долго! — прямо-таки со вчерашнего вечера.
— Так расскажи, что за желание.
— А ты пообещай, что исполнишь!
Король уже собирался ответить «да», но дальновидная королева удержала его легким движением головы.
— Сперва скажи, что это, — не отступался король.
— Нет, нет! Сперва пообещай!
— Я не рискну. Так что это?
— Изволь запомнить: я ловлю тебя на слове. Хочу… чтобы меня привязали на веревку — длинную-предлинную! — и запускали на манер змея. Ой, до чего потешно! Я буду разбрызгивать розовую воду вместо дождя, и разбрасывать леденцы вместо града, и взбитые сливки вместо снега, и… и… и…
Приступ смеха помешал принцессе договорить, и она бы снова скатилась на пол, если бы король не вскочил на ноги и вовремя не подхватил хохотунью. Видя, что толку от нее не добьешься, его величество позвонил в колокольчик и отослал дочь в сопровождении двух фрейлин.
— Ну, королева, — оборотился он к супруге, — что же все-таки делать?
— Осталось только одно, — отвечала королева. — Давай обратимся в корпорацию Метафизиков.
— Браво! — воскликнул король. — Так и сделаем!
А возглавляли корпорацию двое мудрейших китайских философов, по имени Пе-Дант и Копи-Кек. За ними-то и послал король, и философы не замедлили явиться. В долгой пространной речи монарх поведал им о том, о чем они и без того превосходно знали, — а кто, собственно, не знал? — а именно, об исключительном положении своей дочери относительно земного шара. А также попросил мудрецов посоветоваться промеж себя насчет возможной причины и способов излечения этого «легкого недомогания». Король особо подчеркнул последние слова, однако собственного же каламбура и не заметил. Королева рассмеялась, но Пе-Дант и Копи-Кек смиренно дослушали до конца и молча удалились.
Совещание их по большей части сводилось к тому, что каждый в тысячный раз выдвигал и отстаивал собственные излюбленные теории. Ибо состояние принцессы предоставляло восхитительно широкое поле для обсуждения абсолютно всех спорных вопросов, по которым метафизики китайской империи разошлись во мнениях. Однако во имя справедливости нужно отметить, что мудрецы не обошли вниманием и практическую сторону, то есть вопрос «что делать»?
Пе-Дант был материалистом, Копи-Кек — спиритуалом. Один был нетороплив и сентенциозен, второй — порывист и взбалмошен; первое слово обычно выпадало спиритуалу, последнее оставалось за материалистом.
