Меня не так-то просто выбить из колеи. За три года в Синдикате невольно научишься смотреть в лицо опасности. Но это место все равно пугало. Слишком много неизведанного и неясного.
– Есть шанс сбить ее со следа?
– Есть, но ничтожный. Вам же предстоит пройти испытания, чтобы проявить дар. По результатам выдают тунику. После первого испытания – розовую, после второго – красную.
– Но ты ведь не прошла!
– И слава богу. Теперь вот служу под началом надсмотрщика.
– А кто был твоим куратором?
Лисс отвернулась к огню.
– Гомейса Саргас.
– Кто такой?
– Тоже наследный правитель. Их всегда двое: мужчина и женщина.
– Но Арктур…
– Обручен с Наширой, да, но к наследным не принадлежит, – презрительно фыркнула Лисс. – Только династия Саргасов вправе наследовать корону. Вот только, будучи кровными родственниками, они не могут вступить в брак – получится инцест. А Арктур из другой семьи.
– Выходит, он королевский избранник?
– По-здешнему принц-консорт. Хочешь еще бульона?
– Нет, спасибо.
Лисс плюхнула миску в таз с грязной водой.
– Почему ты провалила испытание?
– Осталась человеком. – Девушка чуть улыбнулась. – Рефаиты – не люди. Несмотря на внешность и повадки, они – не мы. Здесь, – она выразительно приложила руку к груди, – у них пусто. Чтобы поработить человека, им прежде всего нужно лишить его души.
– В смысле?
Не успела Лисс ответить, как занавеску внезапно отдернули и на пороге возник худой рефаит.
– Эй, ты! – рявкнул он на девушку.
Та испуганно отпрянула, прикрывая голову руками.
– Вставай, ничтожество! Дрянь убогая! Да у вас, мэм, гости! Королевой себя возомнила?
Лисс поднялась. Вся ее энергия куда-то исчезла, плечи ссутулились, руки задрожали.
– Прости, Сухейль. Номер сорок – новенькая. Я хотела объяснить ей правила Первого Шиола.
– Номеру сорок пора самой знать правила, – огрызнулся тот.
– Прости, господин, – пролепетала Лисс.
Сухейль замахнулся рукой в перчатке, словно хотел ударить.
– Переодевайся.
– Но у меня сегодня нет выступлений, – забормотала та и попятилась. – Ты говорил с надсмотрщиком?
Я исподтишка разглядывала тирана. Он был высокий и смуглый, как все рефаиты, вот только в глазах не равнодушие, а всепоглощающая ненависть.
– Мне нет нужды говорить с надсмотрщиком, бестолковая марионетка. Пятнадцатый по-прежнему не в себе. «Туники» требуют своего любимого шута ему на замену. – Сухейль вдруг оскалился. – Выступление через десять минут. Поторопись, если не хочешь присоединиться к своему дружку в КПЗ.
