– Вообще-то… это, конечно, запрещено… Но принимая во внимание особые обстоятельства…
– Вот-вот, особые обстоятельства, – кивнул Алекс. – Совершенно секретные, но очень важные.
– Ну, хорошо, – решилась Тонечка. – Пойдёмте.
Через пару мгновений они очутились в святая святых каждого ресторана. Алекс ожидал увидеть хрестоматийную тучную женщину в белом поварском колпаке, с ямочками на щеках, колдующую над исходящей паром кастрюлей с половником в пухлых руках. Однако вместо этого его взору явилась дамочка весьма залихватского вида в бандане, и телосложение её было далеко от полного. Дамочка устало запихивала продукты в холодильник, что-то бормоча себе под нос, и казалась очень сосредоточенной и уставшей.
– Нюта… – позвала её официантка. Та отмахнулась, не глядя:
– Подожди, пересчитываю завтрашние заготовки.
Тонечка и Алекс благоговейно умолкли. Наконец, повариха закончила возиться с заготовками и вынырнула из недр холодильника.
– Почему посторонние в помещении? – гаркнула она, испепелив Алекса взглядом. – У меня тут продукты, между прочим!
– Вы опасаетесь, что я туда микробов занёс? У меня их нету…[3] – нервно схохмил Алекс. Шутка была дурацкой, но неожиданно произвела на повариху должное впечатление.
– Шукшина цитируешь? – недоверчиво протянула она, с уважением рассматривая незваного гостя и на глазах оттаивая. – Молодец…
– Нют, это певец Алексей Воронков, – подобострастно вставила Тонечка, заглядывая ей в глаза, – он же у нас выступал сегодня, ты забыла?
– Пока вроде склероза не наблюдается, – Нюта пожала плечами. – А от меня что нужно?
Алекс покосился на Тонечку и кашлянул.
– У меня к вам приватный разговор, так сказать.
– Ого, – поразилась Нюта. – Приватный, говоришь?
Сообразительная Тонечка тут же подхватила поднос с горячим и упорхнула из кухни, щебеча, что голодные музыканты уже заждались котлеток с картошечкой. Нюта некоторое время молча изучала певца, бесцеремонно оглядывая его с ног до головы. Похоже, Алекс оказался лучше, чем она его себе представляла, потому что спустя пару мгновений она благосклонно кивнула ему на стул:
– Садись вон там, в уголке… И руками ничего здесь не трогай.
Алекс сел, немного робея.
– Ну, выкладывай, – вздохнула повариха. – Только сразу к делу, я адски устала, не нужно вежливых экивоков и реверансов…
Алекс послушался её совета и прямо перешел к главному:
– Я по поводу Марины.
Нюта схватилась за сердце и побледнела:
– Маришка? Что с ней?
Перемена, произошедшая с ней за секунду, казалась разительной – только что это была независимая, нагловатая женщина, и вот уже она перевоплотилась в перепуганную любящую мать, чья душа постоянно болит за своего ребёнка. Вот такая она и есть настоящая, понял Алекс. А вся её строгость, развязность – это напускное.
