Мишка искоса бросил взгляд в сторону. Заботливый отец, наложив себе на тарелку всех яств со шведского стола, теперь с чрезвычайным усердием пытался впихнуть в рот отпрыска лет шести кусочек хоть какой-нибудь пищи, и громко втолковывал, как дебилу:
– Это – рыбка, сынок! Это – яичко! Ешь, ешь, наедайся плотнее, всё включено!
Мамаша же, облачённая в вечернее платье с голой спиной (это за завтраком-то!) и при полном макияже, скучала над листиком салата, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не слопать какой-нибудь фрукт – ведь во фруктах тоже безумное количество калорий!
Мишка окинул компанию оценивающим взглядом и тихо рассмеялся.
– Разве тебя не прельщает их тихое семейное счастье?
Взгляд Веры снова затуманился тревогой. Она вспомнила о сыне, об оставленном муже, и в который уже раз задала себе риторический вопрос: а стоила ли её любовь таких жертв?
– О-о-о, дорогая, ты мне не нравишься, – нахмурился Мишка. – Что за вселенская скорбь в твоём взгляде? Опять самокопания и миллион терзаний? А ну-ка вставай. Ты ведь уже доела? Пойдём, тебе нужно проветриться.
– Куда? – слабо запротестовала она. – Нам же ещё в Сиди-Бу-Саид ехать, мне надо собираться…
– До автобуса целых полтора часа, успеешь! – властно отрезал Мишка, и она подчинилась. В глубине души ей даже нравилось, что роли в их паре чётко распределены: он – сильный мужчина, она – слабая женщина, его женщина, за которую он отвечает и головой, и сердцем. С таким не пропадёшь… Да и пропасть с ним рядом было бы не страшно.
– Скажи хоть, куда мы идём? – пискнула она на ходу.
– На пляж, конечно, – снизошёл он до объяснения. – Если долго смотреть на море, всякий мусор из головы выметается без следа!
В это не слишком-то жаркое декабрьское утро берег был практически безлюден. У самого входа на пляж подрёмывал, сидя на пластиковом стуле, служащий в большой шляпе, предлагающий редким отдыхающим лежаки в аренду. Один лежак стоил два динара, и при виде каждого нового туриста глаза у служащего загорались надеждой.
– Ту матрац? – спрашивал он. Желающих на лежаки в этот откровенно не пляжный сезон находилось мало, но служащий не унывал.
При виде приближающихся Веры с Мишкой он весь подобрался и ласково заулыбался им.
– Ту матрац! – воскликнул он приветственным тоном вместо «здрасьте». – Ту матрац? – повторил он уже с вопросительной интонацией. – Ту матрац!!! – завопил им вслед оскорблённо, поняв, что его товар клиентов не интересует.
– Ту матрац, – Мишка извиняющимся голосом повторил его фразу, скорбно развёл руками и трагикомично вздохнул. Вера согнулась пополам от хохота. Всё-таки, Мишка был невероятно артистичным.
