А Варвара уже снова кричит по телефону, каждое слово пересыпая матом, на него не обращая никакого внимания.
И под её криком и матом он постепенно приходит в себя.
Окно – во всю стену, залеплено снегом.
Ледяная избушка, грубая баба, уголовный мир – третья его жизнь?
И вдруг голос Лизы:
«Как бронзовой золой жаровень,
жуками сыплет сонный сад.
Со мной, с моей свечою вровень
миры расцветшие висят…»
[1],
«…в нас вошла слепая радость,
Алесь ворвался в паузу:
– Как вас по батюшке?
– Чего?!
– Как вашего отца звали?
Варвара, не понимая, таращится из своего крашеного перманента.
– А тебе зачем понадобился мой производитель, мой спермодонор?
– Вы взяли меня на работу, так? Моего отца Леонидом зовут, значит, я – Алесь Леонидович.
– По отчеству будешь меня величать? Тогда зови Цыгановна. Мать сказала: с цыганом меня приспала.
– А по паспорту?
– Какому: старому или новому?
– Не понял.
– Что понимать? Сама себе паспорт купила, когда на свободу вышла. От старой жизни только Варвару оставила, потому что имя у меня рычащее.
– Ну а отчество вы себе какое придумали? Тоже рычащее?
– Ну… Родриговна я.
– Как? – Он засмеялся. – Радмира, Радимира знаю, Родрига или Радрига – нет. Похоже, выдумали вы новое имя.
Снова она смотрит на него снизу вверх – зависимо.
– Чего это вы так букву «р» любите? Ну, дело ваше, Варвара Родриговна. Ставлю одно условие: при мне не материться. Не хочу жить в помойке.
Зазвонил телефон. Варвара подхватила трубку.
– Ты, что, оторва, врёшь, мать… – и замолчала, и лишь шевелила по инерции губами. А потом отключила телефон. – Круто берёшь, партнёр. Я другого языка не знаю. Ты же, небось, не только мат, весь мой язык отменишь?!
Зазвонил телефон. Нажала кнопку и тут же разъединилась.
Всю ночь шёл снег и ветром прибивался к окнам. Замуровал их с Варварой наедине в кабинете. Он в ловушку попал!
– Ты на меня посмотри, – приказывает Варвара. – Чего в окно уставился? А это слово годится, или нужно культурненько – «смотришь»?
– Вы, Варвара Родриговна, хорошо подумайте, гожусь ли я вам в работники? – спросил Алесь уныло, готовый резко распахнуть окна, чтобы снег слетел со стёкол. – Если да, говорите конкретно, что я должен делать. Только прежде ответьте на вопрос: как это я могу быть вашим совладельцем, если не внёс и не могу внести ни рубля, ни доллара? В альфонсы, что ли, хотите меня взять и кидать мне подачки с барского стола? Так я для этого тоже не гожусь. Привык работать…
– Вот что, Алесь Леонидович, тут распоряжаюсь я. Моя фирма. И в совладельцы беру я. Что значит – ни доллара не внёс? Зарплату буду тебе платить исправно, половину погонишь мне, ясно? Вот и твоя доля!
