видом показывая: «Что, чёрт возьми, ты несёшь?». Элли подняла руку,
останавливая неизбежный поток слов.
– Я не сожалею, что нахожусь здесь, парни. И сказала это не потому, что
ожидаю сочувствия или раздуваю своё эго. Я не давлю на жалость,
рассказывая, что не достойна вас или какие вы хорошие, и бла-бла-бла. Здесь
я честна. Я – абсолютное недоразумение. Я так запуталась, что потребуется
много лет, чтобы развязать все узлы. С какой стати вы должны впутываться в
это? Я совсем сбита с толку.
Лицо Меррика смягчилось. Он бросил теперь пустой блендер в раковину, а
затем подошёл к Элли и сел на стул рядом с ней. Меррик взял её за руку и
переплёл их пальцы.
– Как ты объяснишь, почему солнце восходит каждое утро? Как ты
объяснишь звезды в небе? Почему не может быть двух одинаковых
снежинок? Некоторые вещи не нуждаются в объяснении, детка. И это – одна
из них. Я не могу дать тебе красивый и элегантный ответ, который от этого
даже не будет звучать искреннее. Могу сказать, что для меня есть только ты.
Всегда, и никто больше. К чёрту объяснения! Они мне не нужны. Мне нужна
только ты.
– Нет, я и близко не так красноречив, как Меррик, – сухо сказал Кейд. – Но,
по крайней мере, я хотел бы вставить свои пять копеек.
Грудь сдавило. Элли не была уверена, что сможет выдержать речь, похожую
на ту, которой её ошеломил Меррик. Элли потеряла дар речи. Её сердце так
дико трепетало, что она почувствовала лёгкое головокружение и тошноту.
Опьянённая сенсацией.
Надежда, которая появилась у неё за последнее время, зарождалась, как
маленький ручеёк, который она очень строго контролировала. Элли боялась
забегать вперёд.
Но теперь всё по-другому. Было невозможно не понять их намерений. Они
хотели её. Оба. И, Боже, она тоже хотела их.
Кейд коснулся пальцем её щеки, нежно очертил линии лица и остановился на
пухлых губах. Элли сдерживала себя, чтобы не облизнуть его палец.
– Меррик практически точно описал мои чувства. Может быть, сначала я
боролся с этим больше, чем он, потому что никак не мог понять, как мы
осуществим это. Будет нелегко. Пройдёт время, пока мы втроём будем
готовы. Мы должны прилагать втрое больше усилий, чем традиционные
пары. Но после этих слов я перестал бороться и сказал себе... а что, если? Это
стало освобождением. Я начал думать о возможностях. Стал думать, какой
счастливой мы можем сделать тебя. Если ты дашь нам этот шанс, – тихо
закончил он.
– Но сделаю ли я счастливыми вас?
– Ты уже делаешь нас счастливыми, – сказал Меррик.
